Норс-Одли-стрит, где обретаются безутешные неженатые модники, когда им негде провести вечер, открыто выражалось сожаление о том, что добыча выскользнула из их украшенных перстнями рук, и не один модный танцовщик с тревогой справлялся в банке, переведена ли в этом месяце на его счет обычная сумма. Но Марго не изменила своим прежним обязательствам, и целые косяки молодых людей, которые не могли раньше похвастаться ничем, кроме отменного аппетита, получили приглашения на свадьбу, а маленький Дэвид Леннокс, прославившийся тем, что в продолжение трех лет никому не давал «бесплатных сеансов», сделал два выразительных фото, на которых был виден затылок Марго, и еще одно — отражение ее рук в чернильнице.

За неделю до свадьбы Поль переехал в «Ритц», и Марго вплотную занялась покупками. Пять-шесть раз на дню к Полю являлись посыльные, доставляя различные побочные продукты ее деятельности — то платиновый портсигар, то халат, то булавку для галстука, то запонки, а сам Поль, с необычной для него расточительностью, купил три пары новых ботинок, два галстука, зонтик и собрание сочинений Пруста. Марго определила ему годовое содержание в две тысячи фунтов.

Вдали от Лондона, на Корфу, судорожно приводили в порядок адриатическую виллу миссис Бест-Четвинд, дабы она могла провести там первые недели своего свадебного путешествия. Гигантская резная кровать, некогда принадлежавшая Наполеону III, была застелена к ее приезду благоуханным бельем и завалена подушками беспримерной мягкости. Обо всем этом до мельчайшей подробности сообщалось в газетах, и немало молодых репортеров в эти дни удостоилось похвалы за изящество слога.

Однако возникали и кое-какие затруднения.

За три дня до свадьбы, когда Поль, развалясь на диване, просматривал утреннюю почту, позвонила Марго.

— Дорогой, — сказала она, — произошла неприятность. Помнишь девиц, которых мы недавно отослали в Рио? Так вот, они почему-то застряли в Марселе. Не пойму, в чем дело: кажется, что-то с паспортами. Марсельский агент дал мне очень странную телеграмму, не хочет больше на меня работать. Ну надо же, чтобы это произошло именно сейчас! Нужно обязательно кончить это дело к четвергу. Может быть, ты будешь лапочкой и съездишь туда — ради меня. Там всего-то дел: сунуть кому надо сотню-другую франков. Если лететь аэропланом, в запасе останется масса времени. Я бы сама слетала, но ты ведь знаешь, милый, у меня буквально ни минуты свободной.

В дороге Поль не скучал. В Кройдонском аэропорту он встретил Поттса, в кожаном пальто и с портфельчиком в руках.

— Задание Лиги наций, — пояснил Поттс, и после взлета его дважды стошнило.

В Париже Полю пришлось заказывать специальный рейс. Его провожал Поттс.

— Зачем тебе в Марсель? — спросил он. — Ты ведь женишься.

— Я туда на пару часов. Деловое свидание, — ответил Поль.

Как это похоже на Поттса, думал он, решить, что такое пустяковое путешествие может расстроить свадьбу. Поль чувствовал себя гражданином мира: сегодня «Ритц», завтра Марсель, послезавтра Корфу, а там весь мир к его услугам, как огромный отель — все уступают ему дорогу, кланяются и бросают под ноги орхидеи. Как жалок и провинциален этот Поттс со всей своей болтовней о всемирном братстве!

Поздно вечером Поль прилетел в Марсель. Он заказал буйабес и бургундское и отобедал у Бассо, на веранде под тентом, глядя на тысячи огоньков, отраженных неподвижной водой. Пока Поль оплачивал счет, прикидывал, сколько дать на чай, и катил на извозчике с открытым верхом в старый город, он чувствовал себя бывалым человеком.

— Они, скорее всего, «У Алисы», на рю де Ренар, — объясняла Марго. — Если сразу не отыщутся, назовешь мое имя.

На углу рю Вантомаржи коляска остановилась. По узенькому, оживленному переулочку извозчику было не проехать. Поль расплатился.

— Merci, monsieur! Gardez bien votre chapeau[78], — посоветовал извозчик и укатил.

Размышляя над тем, что могла бы означать эта фраза, Поль, уже менее уверенно, двинулся по булыжной мостовой. Дома, весело освещенные от подвалов до чердаков, нависали над ним с обеих сторон. Между ними раскачивались фонари. По середине улицы пролегала неглубокая сточная канава. Декорации вряд ли могли бы быть более зловещими, даже если бы их смастерили в Голливуде, чтобы отснять сцены беспощадного якобинского террора. В Англии, размышлял Поль, такую улицу давным-давно спас бы мистер Неф, ее бы охраняло государство, на ней торговали бы мельхиоровыми ложечками, цветными открытками и «девонширским» чаем. Здесь же поторговывали кое-чем другим. Не требовалось особой житейской мудрости, чтобы сообразить, в каком квартале очутился Поль. И это он, который с путеводителем в руках бродил во время оно по заброшенным улицам Помпеи?!

Неудивительно, решил Поль, что Марго торопится вырвать своих подопечных из этого средоточия соблазнов и опасностей.

В стельку пьяный негр в тельняшке поприветствовал Поля на языке, неведомом сынам человеческим, и пригласил его выпить. Поль шарахнулся в сторону. Как характерно для Марго в вихре удовольствий найти время, чтобы позаботиться о несчастных, которых она, сама того не ведая, подвергла таким неприятностям!

Не обращая внимания на разноязыкие приглашения, сыпавшиеся со всех сторон, Поль шел вперед. Какая-то девица сорвала с него шляпу. В освещенном дверном проеме мелькнула голая нога. Затем та же девица показалась в окне и предложила ему зайти, чтобы получить шляпу назад.

Над ним, казалось, потешалась вся улица. Поль заколебался. Потом в панике, лишившись и шляпы, и остатков самообладания, он повернулся и побежал что есть мочи назад, к широким улицам и электрическим трамваям, туда, где, как он чувствовал в глубине души, находится его духовная родина.

При свете дня старый город уже не казался таким страшным. На веревках между домами сушилось свежевыстиранное белье, в сточных канавах журчала чистая вода, а улицы были запружены пожилыми матронами с корзинами, полными рыбы. Заведение «Chez Alice»[79] не обнаруживало никаких признаков жизни, и Поль звонил и звонил, пока на пороге не появился дряхлый всклокоченный швейцар.

— Avez-vous les jeunes filles de Madame Beste-Chetwynde?[80] — спросил Поль, остро переживая всю нелепость своего вопроса.

— Тут они, мистер, тут, входите, — сказал швейцар. — Мадам сообщила о вашем приезде по телеграф.

Миссис Граймс и ее подружки еще не были одеты, но тем не менее восторженно встретили Поля, притом в халатах, цвет которых вполне удовлетворил бы вкусам старшей мисс Фейган. Они объяснили, в чем суть затруднения с паспортами: по мнению Поля, единственной причиной было то, что власти не разобрались в сути их будущей работы в Рио. Ни одна из девушек не говорила по-французски — вот и вышла путаница.

Все утро он бегал по консульствам и полицейским участкам. Дело обстояло сложнее, чем он