— Что теперь будет, Габриэль? — со страхом спросила она, смахивая слезы. Сейчас, ей она должна быть сильной. Ради мужа и дочери. — Что будет с нами?

— С нами? — спросил Габриэль, пожимая плечами, — Благодари бога, что родила дочь. Я сдержу свое слово. Кем бы я не был по рождению, я всегда оплачиваю свои долги.

Катриона застыла, не в силах пошевелиться.

— Я не понимаю, — она покачала головой, — Я не хочу понимать тебя. Ничего не говори, я не буду тебя слушать, — она попыталась зажать уши руками, но Габриэль помешал. Его руки, словно клешни, вцепились в ее запястья. А потом он рассмеялся. Холодно.

— Хочешь ты того или нет, но тебе придется сделать так, как я скажу. Я признаю твою дочь. Но если ты не уедешь из моего дома, я подам на развод. Я найду любого, кто подтвердит твои тайные встречи с другим мужчиной. Я уничтожу вас двоих. Если не хочешь этого, то уедешь. И только от тебя зависит со своим ребенком или без него. А теперь отдыхай. Я хочу, чтобы ты поправилась как можно скорее и убралась отсюда. Будет лучше, если ты сделаешь это как можно скорее.

Дверь за ним захлопнулась, а Катриона не могла даже пошевелиться. Слезы текли по ее лицу, но и этого она не замечала. Пусть ее сердце и билось, но она ничего не чувствовала. Даже боли не было. Удивительно, но сейчас, Катриона хотела бы ощутить ее. Хоть что-нибудь, чтобы понять, что она все еще жива. Но, ничего не было.

— Катриона?

Тихий голос матери донесся до сознания Катрионы. Нахмурившись, она повернулась, встречаясь с удивленным взглядом Кейтлин. Она даже не слышала, когда мать зашла в комнату.

— Мама, — прошептала она, жадно оглядывая дочь в руках женщины, — Дай мне ее.

Кейтлин улыбнулась и быстро подошла к кровати. Катриона вытянула руки, осторожно принимая свою маленькую дочь.

— С ней все в порядке? — тихо спросила она, не отрывая взгляда от ребенка.

— Все замечательно. Доктор сказал, что роды прошли очень хорошо, — с улыбкой проговорила Кейтлин, гладя внучку по головке, покрытой белым детским чепчиком.

Недовольно нахмурившись, малышка теснее придвинулась к материнской груди. Катриона прикусила губу, чтобы сдержать слезы. На сегодня с нее уже достаточно переживаний. Будет лучше, если сейчас она выбросит из головы все, что не касается дочери. Только она теперь важна. Ничего кроме нее.

— Что случилось? Почему Габриэль выскочил отсюда, слово за ним кто-то гонится? — спросила Кейтлин, с неуверенностью глядя на дочь. Кажется, между ней и Габриэлем снова что-то произошло.

Катриона с трудом заставила себя посмотреть на мать. Что она могла сказать? Что сама убила свое счастье и любовь? Она ведь знала, что потеряет доверие Габриэля, когда он узнает о том, что она врала ему. И, теперь, сколько бы она не пыталась, ничего уже не изменить. Габриэль вынес свой приговор для нее.

— Мама, все именно так и должно, — сказала Катриона, вновь глядя на дочь, — Могу, я побыть с дочерью?

Кейтлин покачала головой, в который раз поражаясь упрямству дочери. Понимая, что больше ничего от нее не добьется, она проговорила:

— Конечно, милая. Скоро она проснется и будет очень голодной. Если понадобится помощь, просто позови меня.

Катриона кивнула, улыбаясь. Она была готова сделать что угодно, лишь бы мама ушла. И, когда дверь за ней закрылась, она резко выдохнула. Наклонившись, она спрятала лицо в белом одеяльце, в которое была укутана дочь. Только теперь, она позволила себе заплакать.

— Что ты собираешься делать?

Катриона взглянула на маму и пожала плечами. Этот вопрос она слышала уже несколько раз на протяжении всей недели. И каждый раз у нее имелся лишь один ответ. Сегодня, все решилось. Еще вчера она поняла, что чувствует себя как-никогда прекрасно. Несмотря на ледяную тоску, которая навечно поселилась в ее душе. Только вот об этом никому знать не надо.

— Я сделаю то, что хотел Габриэль, — спокойно сказала Катриона, подходя к гардеробу. Ей осталось собрать еще немного вещей. И после этого у нее уже не будет возможности отступить. Усмехнувшись, она покачала головой. Впрочем, у нее никогда не было такой возможности. Слова Габриэля всегда словно камень, который невозможно сдвинуть с места. Он не передумает, как бы сильно она не надеялась на обратное. — Он так и не пришел. Теперь все точно закончилось.

Бросив последнее платье в саквояж, Катриона подошла к кровати. Сейчас, ей невыносимо сильно хотелось посмотреть на дочь. Ее девочка, маленькая и хрупкая, такая невинная и беззащитная.

Кейтлин хмуро посмотрела на нее.

— Вам нужно поговорить, Катриона, — напряженно пробормотала она.

Катриона подняла дочь на руки, улыбаясь. Только глядя на свою Эбби, она могла улыбаться. Только лишь глядя на нее, она могла чувствовать себя счастливой. Наверное, ей стоит быть благодарной Габриэлю, что он так четко следовал своим словам. Она не уставала благодарить бога за то, что родила дочь.

Боль кольнуло ее сердце, когда она провела пальцем по прямым темным бровкам Эбби. Дочь тут же открыла глаза и взмахнула ручками, приветствуя маму. Так было всегда.

— Больше не о чем, — тихо сказала Катриона, целуя девочку, — Он знает куда отправил меня и всегда может приехать.

Она поспешно отвернулась, стараясь не показывать матери свою едва теплящуюся надежду. Сколько раз она просыпалась ночью и ей казалось что Габриэль рядом с ней. Но едва ей стоило оглядеться по сторонам, как она понимала, что все это лишь иллюзия. Муж больше не собирался приходить к ней. Он отказался от нее. Отказался от их дочери.

— Грегори и Мисси поедут со мной, — сказала Катриона, снова взглянув на мать, — Думаю, им будет лучше в поместье.

Кейтлин встала с кровати и прошлась по комнате. Она не могла поверить, что дочь собиралась уехать от нее.

— Я поеду с тобой, — пробормотала она, шагнув к дочери.

Катриона развернулась к ней, с испугом глядя на маму.

— Ты не можешь сделать это, — прошептала она, — Александр не захочет отпустить тебя, а значит, попытается поехать вместе с тобой. Он не должен оставлять Габриэля. Только не сейчас, когда он так и не узнал, где спрятался Томас.

— Ты ведь любишь его, Катриона, — с уверенностью в голосе сказала Кейтлин.

Катриона села на кровать, не надеясь на твердость собственных ног. Прикусив губу, она посмотрела на мать. Отчаяние светилось в ее глазах.

— Я так сильно люблю его, что мне больно, — прошептала она, — Я сама виновата в том, что произошло. Мне не стоило играть с его доверием. Теперь же я пожинаю плоды своей собственной глупости. Но, — она посмотрела на Кейтлин, — я не жалею о том, что сделала. Я бы повторила это снова, если бы возникла такая необходимость.

Кейтлин резко вздохнула и присела рядом с дочерью. Абигейл снова уснула, не чувствуя переживаний своей матери.