И даже одевалась не без странности:

Весною в шелк, а летом в канифас —

Все это бредни, уверяю вас!

(I, X, XII)

В печати Байрон лицемерно отрицал всякое сходство между Инесой и Аннабеллой; в письме же к Августе (понимая, что та, скорее всего, покажет его леди Байрон) писал:

«Поговаривают, что автор именно ее изобразил в донне Инесе, — тебе не приходило в голову? Про себя такое сказать не могу — может, что-то в облике и есть схожего, только та испанка бесхитростна, а наша дама вся деланая, намеренно искусственная, а это совсем уж другое» (октябрь 1820 г.).

…госпожа Радклиф: Ее итальянские романы — «Замок Отранто», «Итальянец» и другие… — Еше одна ошибка Ады: «Итальянец» (1796) — точно, роман Анны Радклиф (1764–1823), но «Замок Отранто» (1764) принадлежит перу Горация Уолпола (1717–1797).

Одно из наиболее забавных писем лорда Б. описывает, как он принял на себя эту роль по отношению к даме, ставшей его последней привязанностью, — графине Терезе Гвиччиоли… — Письмо к Ричарду Белгрейву Хоппнеру от 7 февраля 1820 г., в котором излагается — в духе обычной Байроновой самоиронии — инцидент с шалью.

…веет где хочет… — «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3:8).

…Mericani, или американцы… — Из дневника Байрона:

«29 января 1821 г. Встретил в лесу отряд общества Americani (род Либерального Клуба); все они были вооружены и во весь голос пели на романьольском наречии — "Sem tutti soldat' per la liberta" ("Все мы — солдаты свободы"). Они приветствовали меня — я отдал салют и проехал дальше. Вот каково настроение в Италии».

«5 февраля 1821 г. Купил оружие для вновь набранных Americani, которым не терпится выступить».

«20 февраля 1821 г. Говорят, что неаполитанцы полны решимости. Здесь общественный подъем несомненно очень велик. Americani (здешняя патриотическая организация, один из отрядов Carbonari) на днях дают обед в лесу и пригласили меня как К[арбонария]. Это тот самый лес, в котором ходит "Призрачный охотник" Боккаччо и Драйдена, и если бы я даже не разделял те же политические чувства (не говоря уж о застольном веселье, к которому меня иной раз влечет, как прежде), я отправился бы туда в качестве поэта или, по крайней мере, любителя поэзии».

«"Mericani" (они называют меня их "capo" или "главой") означает "американцы"; так называют в Романье местных карбонариев; вернее, народную их часть, их отряды. Первоначально это было сообщество лесных охотников, называвших себя "американцами", а теперь оно включает несколько тысяч человек и проч.; но я не стану дальше посвящать вас в тайну, которая может стать достоянием почтмейстеров» (Меррею, 4 сентября 1821 г.).

В 1819 г. Байрон опубликовал «Оду к Венеции», которая завершается так:

Нет! лучше гибнуть там, где и поднесь

Свобода Спартанцев память чтит, погибнувших в бою,

Отдавших за нее так гордо жизнь свою

У Фермопильского бессмертного прохода, —

Чем мертвенный застой. Иль — прочь из этих стран,

И новый влить поток в могучий океан;

И, вольною душой достойного их, сына

Дать предкам доблестным, погибнувшим в борьбе,

И нового еще прибавить гражданина,

Свободного бойца, Америка, тебе!

(Пер. Т. Щепкиной-Куперник)

Байрона упрекнули в недостатке патриотизма; «Впредь я буду обращаться с приветствиями только к Канаде и высказывать желание дезертировать к англичанам» (Муру, 21 февраля 1820 г.).

Не занимай я такого положения в обществе, всякое мое содействие партии Свободы немедленно бы пресекли, а самого меня отправили за Решетку… -

«Так как по всей стране идут репрессии, все мои друзья арестованы или высланы — всему семейству Гамба пришлось уехать во Флоренцию — отцу и сыну по мотивам политическим (а госпоже Гвиччиоли потому, что в отсутствие отца ей угрожают заточением в монастырь), я решил перебраться в Швейцарию, и они также. По правде говоря, мою жизнь здесь нельзя считать в безопасности — но такое положение длится уже год и поэтому не является главной моей заботой…

Вы не можете себе представить, какому гнету подвергается страна — в Романье арестовано более тысячи человек всех сословий — иные высланы, иные заключены в тюрьму, без суда, следствия и даже обвинения!! Все говорят, что со мной сделали бы то же самое, если бы смели действовать открыто. Но я именно потому и остался, что высланы все мои знакомые, а их, пожалуй, будет не одна сотня» (Р. Б. Хоппнеру, 23 июля 1821 г., из Равенны).

Il zoppo — то же прозвище носят два героя романа Краули «Дэмономания» (2000) — духовидец Эдвард Келли и вервольф Ян.

Из ничего и выйдет ничего. — «Король Лир», акт I, сц. 1.

Ипекакуана — рвотный корень.

Быть может, она умерла… -

«Милая Августа, три твоих письма, касающиеся недомогания Ады, заставляют меня с большой тревогой ждать дальнейших известий об улучшении. Я страдал тою же болезнью, но не в столь раннем возрасте и не в такой сильной степени. К тому же она не отражалась у меня на зрении, а только на слухе, и то слегка и ненадолго. До четырнадцати лет, а иногда и позже, я периодически страдал ужаснейшими головными болями, но воздержание и привычка каждое утро обливать голову холодной водой излечили меня, во всяком случае с тех пор они мучают меня реже. Быть может, они пройдут у нее ко времени созревания. Конечно, этого еще долго ждать; а впрочем, при таком сангвиническом темпераменте оно может наступить у нее раньше, чем обычно бывает в нашем более холодном климате. Прости, если я говорю на эту тему медицинскими терминами и "en passant"[137]; мне кажется, что приливы крови к голове в столь раннем возрасте могут быть связаны все с той же склонностью к раннему созреванию. Быть может, все это — одно лишь мое воображение. Во всяком случае, сообщи мне, как она чувствует себя сейчас. Нечего говорить, как сильно я тревожусь (особенно на таком расстоянии) о ее здоровье.

…Мне хотелось бы, чтобы ты получила от леди Б. сведения о наклонностях Ады, ее привычках, занятиях, нравственных качествах и характере, а также о ее внешности, потому что я не знаю даже этого, не имея ничего, кроме миниатюры, сделанной пять лет назад (а ведь сейчас она почти вдвое старше). Когда я узнаю это, я смогу судить о ее натуре и о том, как лечить ее недомогания. Мне кажется, что в ее нынешнем возрасте у меня было много чувств и понятий, в которые теперь никто не поверил бы, а потому мне лучше о них молчать. Общительна ли она или любит уединение, молчалива или разговорчива, любит ли читать или наоборот? И каков ее тик — я хочу сказать, ее слабость? Пылкая ли у нее натура? Надеюсь, что Боги наградили ее чем угодно, лишь бы не поэтическим даром — одного подобного дурака в семье достаточно. Ответь мне на все эти вопросы на досуге…»