– Мир может стать гораздо лучше, – продолжал развивать свою теорию Рой. Он старался не вдаваться в детали. – Необходимо только слегка проредить ряды производителей. Сначала уничтожать наименее идеальных членов общества. Работу всегда следует начинать с самого низа. В конце концов останутся только те, кто соответствует стандартам идеальных граждан, и они помогут построить более возвышенное и грамотное общество. Вы согласны со мной?

– Это будет удивительно интересный и захватывающий процесс, – ответил Акблом.

Рой решил, что художник с ним согласен.

– Да, я тоже так думаю.

– Особенно, если вы окажетесь в комитете по уничтожению неидеальных людей, а не среди тех, кого придется уничтожать, – добавил Акблом.

– Да, конечно, это не подлежит обсуждению.

Акблом лениво улыбнулся.

– Тогда это действительно забавно.

Они ехали к Вэйлю по шоссе номер семьдесят, решив не пользоваться самолетом. На машине дорога займет всего два часа. А если лететь, то придется возвращаться в Денвер из Степлтона, где расположена тюрьма, потом ждать, когда разрешат взлет, потом лететь – все вместе отнимет больше времени. Кроме того, лимузин уютнее, чем самолет, и в нем Рой сможет провести все время с художником. При перелете не представилась бы возможность для столь тесного общения.

Пока машина пожирала милю за милей, Рой начал понимать, почему Стивен Акблом произвел на него такое же сильное впечатление, как Ева Джаммер. Хотя Акблом был интересным мужчиной, в нем не было идеальных черт. Но все равно почему-то он казался идеальным. Рой чувствовал это. От него исходило сияние, рождалось ощущение гармонии. Успокаивающие флюиды. В чем-то Акблом был совершенно идеален. Рой все еще не мог понять, какие именно качества художника приближались к идеалу. Они были окутаны удивительной и манящей тайной, но Рой был уверен, что, когда они прибудут на ранчо, он все поймет.

Дорога поднималась все выше, и лимузин мчался через бескрайние древние леса, покрытые снегом, прямо к серебристому свету луны.

Шуршали шины, и за затемненным окном все, мимо чего они проносились, становилось смазанным пятном.

* * *

Пока Спенсер вел украденный черный пикап на восток по шоссе номер семьдесят из Гранд-Джанкшена, Элли донимала компьютер. Она включила его в зажигалку на приборной доске и положила компьютер на подушку, украденную в мотеле. Элли периодически сверялась с картой и другой информацией о ранчо, которая была у нее на распечатке.

– Что вы делаете? – не первый раз спросил у нее Спенсер.

– Рассчитываю.

– Что это за расчеты?

– Ш-ш-ш-ш. Рокки спит.

Элли достала из сумки мягкие диски и вставила их в компьютер. Видимо, там были программы, разработанные самой Элли. Пока он два дня метался в горячке в пустыне Мохав, она смогла их приспособить к его компьютеру. Когда он спросил ее, почему она решила дублировать работу своего собственного компьютера – он, кстати, пропал потом вместе с «Ровером» – и приспособить свои программы к совершенно иной системе Спенсера, Элли сказала:

– Я раньше была герлскаут. Помните? Мы всегда готовимся ко всему заранее.

Он не знал, какие программы были записаны у нее на дискетах. На экране мелькали схемы и диаграммы. По ее команде вращались голографические глобусы. Она вычленяла какие-то районы с этих глобусов, увеличивала и внимательно изучала их.

Им нужно было всего три часа, чтобы добраться до Вэйля. Спенсер предпочел бы использовать это время для беседы, чтобы побольше узнать друг о друге. Три часа – такой короткий срок, особенно если они окажутся последними часами, проведенными вместе.

Когда Гарри Дескоте вернулся после прогулки по холмистым улицам Вествуда, он ничего не сказал никому о своей встрече с высоким человеком в синей «Тойоте». Он не был уверен, что она не почудилась ему. Все было настолько неправдоподобно. Кроме того, Гарри до сих пор не решил, кто же этот незнакомец – друг или враг. Ему не хотелось волновать Джессику и Дариуса.

Позже, когда Ондина и Вилла вернулись со своей теткой из магазинов, а сын Дариуса и Бонни – Мартин – возвратился из школы, Дариус решил, что им нужно немного развлечься.

Он посадил всех семерых в небольшой автобус, который сам любовно отремонтировал. Они собрались поехать в кино, а потом поужинать в «Гамлет-Гарденс».

Гарри и Джессика не хотели идти ни в кино, ни в ресторан. Им следовало экономить каждый доллар. Даже Ондина и Вилла при всей гибкости их подростковой психики все еще не оправились после налета на их дом и тем более после того, как их всех выгнали из собственного дома.

Но Дариус настаивал, что им следует встряхнуться, чтобы отвлечься от неприятностей. Именно эта настойчивость помогла ему стать прекрасным адвокатом.

Так получилось, что в шесть пятнадцать вечера в понедельник Гарри оказался в кинотеатре, где собралась шумная публика. Он не находил юмора в сценах, над которыми хохотал весь зал, и у него начался новый приступ клаустрофобии. Виной были темнота и теснота в помещении. От толпы исходило тепло многих тел. Сначала Гарри не мог глубоко вздохнуть, а потом у него закружилась голова и его начало мутить. Он испугался, что ему станет еще хуже, и прошептал Джессике, что ему нужно в туалет. Джессика начала волноваться, Гарри потрепал ее по руке, слабо улыбнулся и поспешил из зала.

В мужском туалете никого не было. Гарри пустил холодную воду в одну из четырех раковин и начал плескать в лицо, чтобы прийти в себя от духоты переполненного зала и прекратить головокружение.

Шум воды помешал ему услышать, как кто-то вошел в туалет. Когда Гарри поднял голову, он был уже не один в помещении.

Вошедшему мужчине азиатской внешности было около тридцати лет. На нем были мягкие туфли, джинсы, темно-синий свитер с мчащимся красным оленем на груди. Незнакомец стоял у последней раковины и причесывался. Глядя в зеркало, он встретился глазами с Гарри и улыбнулся:

– Сэр, могу я вам что-то сообщить, о чем вам следует задуматься?

Гарри вспомнил, что человек из синей «Тойоты» тоже обратился к нему именно с таким вопросом. Пораженный, Гарри попятился назад и натолкнулся на вращающуюся дверь одной из кабинок. Он покачнулся, чуть не упал и ухватился за качающуюся дверь.

– Некоторое время экономика в Японии процветала, и мир решил, что большое правительство и большой бизнес смогут работать рука об руку.

– Кто вы? – спросил Гарри. Он все еще не мог понять, в чем дело.

Улыбающийся незнакомец не обратил внимания на вопрос и продолжал:

– Теперь мы слышим о национальной индустриальной политике. Большой бизнес и правительство заключают сделки каждый день. «Бизнес продвигает мои социальные программы и представляет мне большую власть, – говорит правительство, – и я гарантирую ему повышение доходов».