Вот-вот в небе вспыхнут первые звезды. Они будут сиять над братской могилой. Пройдет немного времени — здесь поднимется обелиск. И он, как вечный часовой, станет охранять сон героев Даманского».

14 марта китайцы вновь заняли Даманский. И выбивать их пришлось значительно большими силами пограничников с привлечением частей Дальневосточного военного округа. Развернулось настоящее приграничное сражение с применением танков и артиллерии, как этого ни опасались политики. Ибо участие регулярной армии в боях с наступающими на государственную территорию подразделениями армии сопредельного государства — это не пограничный конфликт, а ВОЙНА. Пусть кратковременная, скоротечная, но война.

И опять десятками гибли советские воины.

Только через сутки, после немалых и неоправданных потерь личного состава и боевой техники, до высшего военного командования дошла ПРОПИСНАЯ истина, гласящая о том, что в бою вперед сначала ПРОДВИГАЮТ ОГОНЬ, а только потом живую силу. И никак не наоборот. Генеральным штабом (в то же время есть утверждения о том, что лично председателем Совета Министров СССР А.Н. Косыгиным) дана санкция на применение реактивных минометов «Град» — наследниц знаменитых гвардейских «Катюш». За считанные минуты китайские боевые порядки и тыловые районы базирования превратились в горящее, перемешанное с землей, трупами и дымящимся металлом кровавое месиво. Потери китайских провокаторов исчислялись тысячами солдат, сотнями единиц боевой техники.

Война на Даманском прекратилась.

Надолго.

Навсегда.

Все без исключения солдаты и офицеры — участники боевых действий 2–15 марта, убитые и чудом уцелевшие, здоровые, без единой царапины и раненые, контуженные — абсолютно заслуженно и справедливо отмечены боевыми наградами. Закрытым Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР военнослужащие, воевавшие на Даманском, были приравнены по статусу к участникам Великой Отечественной войны с выдачей соответствующих удостоверений. В военных академиях проведено всестороннее изучение боевого опыта Даманского. Кто-то даже защитил диссертации на соискание ученых степеней кандидатов и докторов военных наук. По всей стране была развернута мощнейшая пропагандистская кампания, прославляющая действительно героических защитников рубежей Отечества. Организовывались партийные и комсомольские собрания, активы, многотысячные митинги трудящихся на заводах, фабриках, в учреждениях и воинских частях, публиковались очерки и статьи в центральных и местных газетах, журналах, проводились встречи с участниками боев, снимались документальные фильмы, печатались плакаты, издавались альбомы, книги… Именами погибших героев назывались улицы, школы, пограничные заставы, железнодорожные станции…

Появилась песня композитора Михаила Иорданского на слова поэта Ивана Николюкина «На острове Даманском».

Песнь во славу павших — святое дело. Но вопрос, почему наши пограничники и воины Советской Армии заплатили своими жизнями за чьи-то стратегические просчеты, за отсутствие оперативного предвидения у высшего военного и пограничного командования, за волокиту и халатность, пренебрежение к данным ВНЕШНЕЙ разведки со стороны политического руководства страны, остается открытым.

В мемуарах резидента советской внешней разведки в Китае в 1964–1968 годах генерал-майора Юрия Ивановича Дроздова есть непосредственно относящаяся к событиям на Даманском информация:

«…нашим сотрудникам удалось побывать в провинции Хейлунцзян и в Харбине. Они провели несколько встреч с нашими престарелыми соотечественниками. Один из них рассказал, что китайские власти выселили его с принадлежащей ему пасеки, превратили ее в огромный ящик с песком, какие бывают в классах тактики военных академий. Изображенная на нем местность отображает сопредельную советскую территорию. Старый 84-летний амурский казачий офицер этим был очень озадачен.

Представитель фирмы “Крупп” в Пекине в беседе со мной обозвал русских дураками, которые не видят, что делается под их носом.

Мои западные коллеги, наблюдавшие за советско-китайскими пограничными отношениями, осторожно давали понять об усилении группировки китайских войск на границе с СССР.

Мы обобщили эти и другие данные и направили сообщение в Центр, изложив просьбу проверить информацию средствами космической, радиотехнической, военной и пограничной разведки. Ответа не последовало.

Осенью 1967 года я прилетел в Центр в отпуск, где мой прямой начальник заявил, что мои шифровки вгонят его в очередной инфаркт. Я промолчал. В нашем подразделении мне рассказали, что тревожная шифровка была направлена в инстанции, откуда вернулась с грозной резолюцией: “Проверить, если не подтвердится, резидента наказать”.

Проверили. Все подтвердилось. Не извинились. Не принято.

В 1969 году в районе, близком к пасеке, произошел известный вооруженный конфликт».

Указом Президиума Верховного Совета СССР старший лейтенант Николай Михайлович Буйневич награжден орденом Красного Знамени посмертно.

Память о героически погибшем офицере военной контрразведки Николае Михайловиче Буйневиче увековечена не единожды. Его имя присвоено улице в селе Заборье Красногорского района Брянской области, где он родился в 1944 году, улице в районном центре и Заборской средней школе. Там же на территории школы был установлен бюст контрразведчика-пограничника. После Чернобыльской трагедии село Заборье оказалось в зоне обязательного отселения. Село вынужденно покинули жители, но бюст Николая Михайловича Буйневича местные власти и земляки героя сочли необходимым переустановить непосредственно в районном центре во дворе средней школы № 1 Красногорского района.

В 1972 году железнодорожная станция Хунхуз Дальневосточной железной дороги в Пожарском районе Приморского края переименована в станцию Буйневич в честь сотрудника Особого отдела Буйневича Николая Михайловича.

И все же…

Благодарная память о Николае Михайловиче Буйневиче плавно угасает со временем, а его достойное место в истории военной контрразведки отражено далеко не везде и не в той мере, какой он заслуживает как первый после Великой Отечественной войны военный контрразведчик, погибший в бою, защищая неприкосновенность территории Советского Союза, павший в одном боевом строю с теми военнослужащими, чью безопасность он обеспечивал. Он не уклонился от боестолкновения с врагом, не спрятался за спинами обслуживаемого им личного состава, а пошел на противника по собственной инициативе, уверенно и безоглядно, зная, что за его спиной Родина.

Очевидно, пограничники о нем почти не вспоминают, считая особистом, а военные контрразведчики предали забвению, причисляя к пограничникам. И те и другие не совсем правы и объективны: пограничники должны досконально знать историю, а она говорит о том, что пограничные войска Советской республики появились из недр Особого отдела ВЧК; военные контрразведчики прекрасно помнят, что система количественно небольших, но высочайшего уровня качества особых отделов по пограничным войскам органично и устойчиво существовала в системе военной контрразведки более восьми десятков лет и была не так давно ликвидирована вопреки здравому смыслу, исключительно дурным намерением и абсурдным усердием достойными сожаления mus in pice.