ногах, собирались группами по несколько человек в комнатах общежития. Молодые люди шутили, играли в домино и демонстрировали друг другу магические навыки.

Когда водяные часы Зала Даньсинь почти опустели, сигнализируя скорое наступление момента смены лет, ученики один за другим стали выбегать из своих комнат. Громко бабахали хлопушки и петарды, в воздух взлетели фейерверки. Искрящиеся цветы расцвели в небе, соперничая яркостью со светом звезд.

Эта суматоха и оглушительный грохот разбудили Мо Жаня.

Открыв глаза, он тут же схватился за пульсирующую от тупой боли голову. Тут он и заметил сидящего у его постели Чу Ваньнина. Его красивое лицо было как всегда спокойным и невыразительным. Заметив, что Мо Жань открыл глаза, он спросил:

— Этот шум разбудил тебя?

— Учитель ...

Стоило Мо Жаню обрести некоторую ясность сознания, он задался вполне логичными вопросами...

Почему Чу Ваньнин сейчас сидит рядом с ним? Куда делся Ши Мэй? Во сне он же не наговорил чего-нибудь лишнего?

Мо Жань почувствовал себя неловко и украдкой взглянул на Чу Ваньнина. К счастью, Учитель выглядел совершенно невозмутимым, и он облегченно выдохнул.

Снаружи послышался треск петард. Некоторое время они просто неловко смотрели друг на друга.

— Хочешь посмотрим на фейерверк вместе? — предложил Чу Ваньнин.

— А где Ши Мэй?

Так вышло, что обе фразы прозвучали одновременно. И было уже слишком поздно сожалеть о своих словах.

Мо Жань был несколько смущен. Его зрачки расширились, и он уставился на Чу Ваньнина так, как будто впервые увидел его. Молчание затянулось. Чу Ваньнин встал и собрался уйти. Уже толкнув дверь, он чуть повернул голову так, что стал виден его четкий профиль:

— Вряд ли он спит в новогоднюю ночь. Иди и найди его сам.

В самом деле, на что он рассчитывал? При его-то дурном характере, даже если он собрал все свое мужество, предложив Мо Жаню вместе с ним посмотреть как расцветают в небе огненные цветы, его все равно отвергли.

Можно подумать, он не знал, что так выйдет. Как стыдно.

Вернувшись в Павильон Алого Лотоса, Чу Ваньнин надел теплую мантию и сел под крабовой яблоней, которая, несмотря на конец зимы, уже была усыпана красными цветами. Яркие искры фейерверков то и дело освещали небо.

Вдалеке теплый свет лился из окон общежития для учеников. То и дело оттуда долетал веселый смех, обрывки шуток и поздравлений, но все это не имело ничего общего с ним.

Он уже давно должен был бы привыкнуть к этому. Однако почему-то на сердце как будто упал тяжелый камень.

Возможно, потому что Чу Ваньнин невольно окунулся в чужое веселье, когда он вернулся в свою холодное уединение, то почувствовал себя особенно неуютно.

Мужчина молча смотрел на взлетающие в небо и рассыпающиеся на тысячи искр фейерверки, слушал как люди приветствовали друг друга, хором выкрикивая поздравления и пожелания счастья в Новом Году.

Прислонившись к цветущему дереву, Чу Ваньнин устало прикрыл глаза.

Он не знал, сколько прошло времени. Чу очнулся, только почувствовав, что кто-то прошел через установленный им барьер.

Его сердце чуть дрогнуло, но он не осмелился открыть глаза, вслушиваясь в звук дыхания и знакомые шаги. Кто-то подошел и остановился рядом с ним.

В юношеском голосе звучали нотки нерешительности:

— Учитель.

Чу Ваньнин молчал.

— Завтра я уеду.

— …

— Пройдет очень много времени, прежде чем я смогу вернуться…

— …

— Я подумал, так как сегодня уже все разошлись, а завтра Ши Мэю рано вставать, наверное он уже лег спать.

Снова послышался звук шагов. На этот раз юноша подошел еще ближе, замер на расстоянии вытянутой руки и смущенно продолжил:

— Если вы все еще хотите, я … — взорвавшиеся в небе фейерверки заглушили его слова, и Чу Ваньнин так и не услышал окончания фразы.

Он, не спеша, открыл глаза, поднял голову и увидел, как звезды Млечного пути, рассыпанные по безоблачному небу, смешались с серебряными и огненными искрами, медленно растворяющимися в прозрачном морозном воздухе.

Красивый юноша стоял перед ним, и лицо его раскраснелось от стыда и вины.

— …

До этого дня Чу Ваньнин всегда смотрел свысока на людей, что ищут компании тех, к кому испытывают симпатию. Но в этот момент, глядя на Мо Жаня, он вдруг почувствовал, что не может отвергнуть это неловкое приглашение.

Может быть, он все-таки немного опьянел. Но в этот момент Чу Ваньнин почувствовал, как в груди стало и больно, и тепло.

— Раз уж ты здесь, присаживайся. В конце концов, — беспечно продолжил он, — я посмотрю на него вместе с тобой.

Он всматривался в ночное небо невидящим взглядом. Пальцы, спрятанные в длинном рукаве, нервно сжались. Чу Ваньнин не осмеливался даже повернуть голову и взглянуть на человека рядом ним. Ему оставалось только наблюдать, как над линией горизонта расцветают огненные цветы, и лепестки кружатся в холодном воздухе этой длинной ночи.

Чу Ваньнин тихо спросил:

— Чем ты занимался все эти дни?

— Эм, я встретил очень милого Маленького Учителя, я уже писал вам о нем в письмах. Но что с вашими ранами?

— Без последствий. Не вини себя.

Фейерверк вспыхнул и рассыпался сотней радужных искр.

В ту ночь огненные хризантемы всю ночь цвели в небесах. Трещали петарды, и громыхали хлопушки, тонкий запах пороха в морозном воздухе смешался с ароматом цветущей яблони. Чу Ваньнин все больше молчал, а Мо Жань говорил за двоих. Наконец, усталость сморила его, и он сам не заметил, как уснул.

На следующее утро Мо Жань проснулся и обнаружил, что он все еще лежит под цветущим деревом. Его голова лежала на коленях Чу Ваньнина, тело было накрыто мягким плащом с подкладкой из меха огненной лисы. Тем самым, что должен был защитить Учителя от зимнего холода этой новогодней ночью.

Пораженный Мо Вэйюй поднял голову и увидел Чу Ваньнина, который крепко спал, прислонившись к стволу дерева. Его веки были закрыты, а длинные и мягкие ресницы трепетали с каждым вздохом, как бабочки на ветру.

Неужели вчера они просто засиделись под деревом и заснули?

Не может быть.

Зная упорядоченную и склонную к излишнему контролю личность Чу Ваньнина, в такой ситуации, независимо от того, насколько устал, он определенно должен был вернуться в дом, чтобы лечь спать. Как Учитель мог так запросто заснуть под деревом, да еще и скинуть свою лисью мантию на него?

Неужели это не случайность, и Учитель специально укрыл Мо Жаня?

Юноша сел, его черные