19-я танковая дивизия генерал-майора Семенченко (22-й мехкорпус) к 22 июня 1941 г. имела не менее 183 танков (147 Т-26, 7 ОТ-26, 29 БТ). После 25 июня в ее документах лишь однажды упоминается о наличии четырех танков. Остальных просто нет — без каких-либо следов или объяснений.

32-я танковая дивизия полковника Пушкина (4-й механизированный корпус) имела перед войной минимум 323 танка (49 КВ, 173 Т-34, 70 или, по другим данным, 98 Т-26, 31 БТ-7). В боях, судя по документам, потеряно 43 машины. 12 июля, откатившись на 600 км от границы за Днепр (г. Прилуки), командир составляет доклад, где констатируется утрата 269 танков, включая 37 КВ и 146 Т-34. Итого минус 83 %. И это неплохой результат — у остальных хуже.

41-я танковая дивизия 22-го мехкорпуса (полковник Павлов) имела перед войной более 400 танков, в том числе 376 исправных. После двух недель скитаний по украинскому Полесью (в поисках противника?) остатки дивизии к 7 июля 1941 г. вышли в р-н Бовсуны, Тесновка (20 км от г. Коростень), имея при себе 27 танков Т-26 и два танка КВ. Где остальные, общим числом около 350 шт., вменяемого ответа нет. Потерялись в пути.

Если следовать не Солонину, а официальному справочнику о потерях ВС СССР («Гриф секретности снят…», издан в 1993 г.), к 6 июля 1941 г. только один Юго-Западный фронт безвозвратно потерял 4381 танк (забавно выглядит точность счета до единицы). В 50 раз больше соответствующих потерь вермахта. Почти в полтора (точнее, в 1,3) раза больше, чем общее число направленных на Восточный фронт (на весь фронт!) фашистских танков, включая союзнические. За две первые недели войны.

Понемногу проясняется структура героического сталинского эпоса в новом для нас танковом измерении. На уровень «очевидности» выходит и причина патриотической обеспокоенности Главлита, отраженная в § 101 его инструкции: «Запрещается опубликовывать сведения о потерях вооружения и боевой техники Вооруженных Сил СССР как общие за время воины, так и по отдельным операциям, фронтам, соединениям, частям и подразделениям». Чтобы сомнения и колебания не мешали народу идти широкой дорогой к великим свершениям во главе с великим вождем.

Есть нечто неуловимо близкое к статистике железнодорожных или сельскохозяйственных достижений — вы не находите? Ну, ничего, ничего. Через четыре месяца после злополучного 6 июля тов. Сталин нам все объяснит: потери гитлеровцев на самом деле втрое больше наших, а танков у нас, наоборот, с самого начала было гораздо меньше. Продолжает сказываться тяжкое наследие царизма, вековая отсталость. В то время как на Гитлера работают Голландия, Франция, Чехословакия. А про великие сталинские пятилетки, промышленный рост на 908 % и многократное опережение Германии забыть и не вспоминать!

Хорошо, мы привычные. Раз велят, забудем. Но можно один телефонный звонок на прощание?

…Алло, сержант, соедините с ударной группой Ломоносова — Лавуазье! Пусть доложат обстановку. Если — как учит нас В. Суворов — тупые и неготовые к войне немцы даже чешские самобеглые коляски на заклепках (с такими слабенькими движками, что зимой их приходилось ставить на бревнышки, чтобы за ночь к земле не примерзли) были вынуждены пускать в ход, отчего же после первого месяца блицкрига в их танковых группах не появилось сотен и тысяч самых лучших в мире трофейных танков из СССР? Куда вся наша броневая мощь делась — на Луну взвилась? Или, может, они были просто нарисованы, как прочие цифры из пятилетних планов и отчетов?

М.В. Ломоносов известен как матерый агент эпистемологического колониализма; по оперативным данным, замечен в сношениях с иностранцами. Среди своих приверженцев распространяет лженаучные антисоветские измышления: сколько чего от одного тела (в данном случае от тела РККА) отымется, столько того к другому (в данном случае к телу вермахта) присовокупится. Налицо то ли прореха в пространственно-временном континууме (куда в порядке нуль-транспортировки просыпались лучшие в мире советские боевые машины), то ли разрыв агиографического сюжета Суворова™. Танк не лягушка, под листом в болоте не спрячется. Где же он, лучший в мире, советский, произведенный, если верить Суворову™, в «беспредельном количестве»?

В книге М. Солонина ответ на этот вопрос есть. Документально обоснованный и потому дьявольски неприятный. Кстати, близкий и к соображениям официальных историков из числа вменяемых, например М. Мельтюхова. Похоже, советские танки все-таки существовали в материальном мире. И даже в количестве, существенно превышающем их число у Гитлера. Не в семь раз, как у Суворова™, но раза в три точно, если иметь виду европейский театр. Может, даже в четыре: вертикаль и ручное управление сильны как раз возможностью сконцентрировать все производственные ресурсы на ограниченном числе стратегически важных для вождя направлений. За счет беспощадного ограничения и торможения всех прочих секторов и отраслей. Оружие, несомненно, гиперзначимо для Сталина. Уж за танками и их количеством он следил как надо. Хотя все равно точных цифр мы никогда не получим — некоторая доля статистической алхимии в справках неизбежно присутствует.

Зато М. Солонин цитирует документы немецкой ГА «Центр»[254]. 8 июля 1941 г. генерал-фельдмаршал фон Бок издает приказ, где подводятся итоги двойной битвы за Белосток и Минск. Там говорится о захваченных и уничтоженных 2585 советских танках, «включая самые тяжелые». К 28 сентября, за три месяца военных действий, число уничтоженных и захваченных советских танков увеличивается до 3188 шт. То есть порядок цифр по крайней мере близок. Что типично для нормальных (внутренне непротиворечивых) статистических массивов. Подозрения в заурядной фальсификации по колхозному образцу, похоже, не подтверждаются.

Хотя остается подвешенным один из главных патриотических тезисов Суворова. Если Гитлер был действительно так слаб, глуп и зависим от Сталина, что в отчаянии напал на СССР, даже не имея за душой достаточного количества танков (в то время как у нас их было пруд пруди, лучшего в мире качества), то почему к августу-сентябрю в его продвигающихся к востоку танковых группах (если судить по официальному военному эпосу) мы не видим ни одного замечательного трофейного КВ или Т-34? То ли наши исторические очи так устроены, что им это видеть не положено. То ли Гитлер был не такой уж идиот и танков ему на самом деле хватало для быстрого развития наступления. То ли замечательные советские машины были не так уж хороши и чем-то не удовлетворяли немцев. То ли не хватало (не было нужды?) новых танкистов, чтобы оседлать трофейную технику. Или горючего…

Это все вопросы к настоящим историкам, и довольно скоро они наверняка добудут в архивах обоснованные ответы, небось не бином Ньютона или бозон Хиггса. Если, конечно, в рамках общего тренда «назад к СССР» с ними не поступят как с Дмитриевым и не подменят профессиональными халтурщиками типа Фронт-ньюса. Пока же у нас на повестке не историческая наука, а вертикальная пропаганда — тупая и фальшивая, как история КПСС и научный коммунизм. В ней у Суворова концы с концами явно не сходятся.

Или танков Гитлеру хватало (по крайней мере, он так считал и делал), чтобы несколькими клиньями глубоко прорезать оборону РККА. То есть к удару он был не так уж плохо подготовлен, вел свою собственную игру и марионеткой Сталина (в чем упорно нас убеждает Суворов) отнюдь не являлся. Или что-то не так с советскими танками. То ли по качеству, то ли по количеству (в смысле приписок). Или никудышный военный менеджмент после волны очистительных репрессий. В любом случае танковые цифры и факты, которыми с удовольствием жонглирует Суворов, ставят больше вопросов, чем дают ответов. Мы же честно предупреждали: цифры так устроены, стоит начать — и по-хорошему уже не выберешься. Сталинская победная поступь работает лишь в безразмерном пространстве средневекового эпоса с коммуникативной памятью, ампутированной совком.