– с другой. Обывательская психология это понимает как раздельность «души» и «душевных явлений». Я не знаю, что понимает под «душой» и «душевными явлениями» вся толпа обывателей, именующих себя психологами (93); мир, в котором отсутствуют сознание и душа, ибо все это – лишь одна из многочисленных функций материи (204). Если сущность – имя и слово, то значит, и весь мир, вселенная, есть имя и слово, или имена и слова. Все бытие есть то более мертвые, то более живые слова. Космос – лестница разной степени словесности. Человек – слово, животное – слово, неодушевленный предмет – слово. Ибо все это – смысл и его выражение (164); это – затвердевшее, окаменевшее слово и имя, остывшее и обездушенное (84).

Е

единство (единичность, единение) / множество (многое)

1. В имени какое-то интимное единство разъятых сфер бытия, единство, приводящее к совместной жизни их в одном цельном сознании (67).

2. Момент генологический, или момент сверх-сущего единства, охватывающего все бытийные и все не-бытийные, меональные моменты вещи (109); генологический момент, сверх-смысловое единство (129); до-интеллигентное единство той уже нерасчленимой и сверх-сущей точки, которая является источником и корнем, принципом всей интеллигенции и всего вне-интеллигентного(121).

3. Сущее есть всегда нечто меняющееся. Однако, оно продолжает быть абсолютно единым, одним, – несмотря ни на какое изменение. След<овательно>, единство его выше единства изменяющихся моментов, и, так как эти изменяющиеся моменты создаются именно самим бытием, то первоначальное единство сущности необходимым образом выше самой сущности; оно – единство сущего и не-сущего (109); в мышлении есть мыслящее и мыслимое. Объединяются ли они в нечто единое или не объединяются? Конечно, объединяются. Должно быть некое сверх-мыслимое и сверх-мыслящее единство мыслимого и мыслящего, так, чтобы энергия этого «сверх» одинаково присутствовала как в мыслящем, так и в мыслимом (102).

4. Эйдос созерцается в своем простом единстве; логос же получает свое значение только как соединение и объединение многих моментов. Какие бы части ни содержал в себе эйдос, в нем есть момент абсолютного единства, который «выше» самой сущности. В логосе нет такого объединения; все его значение в том и заключается, чтобы по порядку и в отдельности перечислить то, что совокупно, и как единый организм дано в эйдосе (131 – 132).

5. Анализ необходимо должен подняться в сферу более общих единств (84); эйдос созерцается в своем простом единстве (41); феноменолого-диалектическое исследование не только дает точную эйдетическую формулу всем конструктивным моментам в слове, но и связывает все эти моменты в неразрушимое смысловое единство (183); триипостасное единство сущности (164); нерасчлененное единство (130); до-эйдетическое единство (121).

6. Логос схемы есть конструкция частей схемы, объединенных единством формальной соотнесенности частей (217); единство текучих качеств образного представления (191); вся феноменолого-диалектическая стихия сущности, погружаясь в тьму абсолютного меона и как бы определяясь заново, уже в «ином», действует оформляюще на это «иное», подбирает и объединяет отдельные моменты в целое, скрепляет и соединяет в определенное смысловое единство (130); я могу т.н. «склонение» взять как нечто единое, и это единство будет присутствовать совершенно одинаково в каждом члене этого ряда… Этимон не указывал на падежную функцию, а это новое единство указывает на него (63); все эти типы семемы можно обобщить в один – символический – слой семемы и слова; а их единство в одном едином слое можно обозначить как символическое единство семемы вообще, или первое символическое единство слова (59). Второй симболон отличается от первого тем, что исключает в нем момент значения индивидуальных hic et nunc и обобщает все такие моменты в общее единство значения (75). Полное и общее символическое единство семемы, или второе символическое единство слова (60).

7. Единое бытие; нумерически единое (114). Эмпирическая жизнь души тем и отличается от вечно-неподвижного эйдоса, или имени ее, что она – едино с животным телом (190); символизм и апофатизм суть едино (128); порождение единосовокупного человеческого субъекта (179); сущее и не-сущее диалектически связаны одно с другим и, точнее, суть нечто единое (73); когда срубили дерево и распилили его на бревна и доски, и когда из этих досок и палок сделали стол и шкаф, то отдельные части былого цельного организма подчинены теперь внешней для них цели, объединение их – внешнее, механическое, и по своей жизни они ничего общего не имеют друг с другом (83).

8. Категория единичности, одного (125). В слове как психическом факте должно быть налично и то, и это (т.е. неизменный эйдос и изменяемое его качество. – В.П.), и должно быть связано нерушимой связью единства, вернее, единичности (51). Нет ведь для него (т.е. сверх-умного мышления. – В.П.) ничего иного, кроме единой абсолютной единичности, универсального имени перво-сущности (104); число можно определить: единичность подвижного покоя, данная как подвижной покой (139). Он (т.е. эйдос. – В.П.) – подвижной покой самотождественного различия, данный как некая единичность (164); понятие есть логос эйдоса, взятого как некая единичность (143); единичность полагаемого смысла (141).

6. Логос схемы есть конструкция частей схемы, объединенных единством формальной соотнесенности частей, лишенных качественного содержания и рассмотренных лишь в виде отдельных единиц. Логос схемы и есть известная совокупность таких единиц, данных как нечто целое, – как новая единица (180); я могу представить себе близкого, знакомого мне человека просто как некую единицу, единицу неизвестно чего (202).

7. Говоря о выражении схемы, мы должны иметь в виду не что иное, как выраженное «множество» (212). Я вижу в современном «учении о множествах» одно понятие, которое вполне соответствует тому, что я называю символическим, или выразительным, множеством. Это именно т.н. «совершенное множество» (213); учение о т.н. «точечных множествах», когда множество мыслится состоящим из бесконечного количества сливающихся одна с другой точек, так что схема, или умное число, не переходя в геометрическое построение, оказывается некоторым сплошным или пористым телом, имеющим свою гистологию (220).

8. «Многое» и «все» (86); разнообразие указывает на некое единство, не участвующее во многообразии (79). Эйдос не есть что-нибудь иное по сравнению с единым: но вместе с тем он и отличен от единства, ибо он – нечто