Мария I ненадолго пережила Анну. Она умерла 17 ноября 1558 года. Ей наследовала сестра, Елизавета I. Марию похоронили недалеко от Анны в одной из боковых молелен Капеллы Генриха VII в Вестминстерском аббатстве, где найдет последний покой и тело Елизаветы, когда династия Тюдоров прервется в 1603 году.

Анна Клевская, известная в англоязычной литературе как Anne of Cleves, обычно подписывалась Анна (Anna), почему я и использовала в книге именно этот вариант передачи ее имени. Хотя в английских источниках ее обычно называют Анне (Anne), Генрих VIII обращался к ней Анна (Anna). Правильно было бы называть ее Анна фон Клеве (Anna von Kleve)[53]. Клеве (Kleve) — название немецкого города и герцогства, Cleves — англизированная его форма.

Трудно определить, что в Анне спровоцировало такую неприязнь Генриха VIII. Он был достаточно реалистичен, чтобы сознавать: монарх должен вступать в брак ради блага королевства, а не личного счастья, и тем не менее к Анне питал такое отвращение, что был готов поставить свои чувства выше пользы государства и подверг себя риску вызвать отчуждение и даже вражду со стороны ее брата и других немецких принцев, в дружбе которых нуждался.

Часто говорят, что Генрих находил Анну непривлекательной и она оказалась непохожей на свой портрет. Изображая ее в фас, Гольбейн, безусловно, выбрал наиболее выгодный ракурс. Уоттон считал портрет хорошо отражающим реальный облик Анны, и нет никаких письменно зафиксированных жалоб Генриха VIII на то, что Гольбейн его сознательно обманул. Однако портреты, на которых Анна изображена анфас, менее лестны для нее. Один, из колледжа Сент-Джонс в Оксфорде, показывает ее лицо более угловатым, с выступающим вперед заостренным подбородком, тяжелыми веками и длинным носом. Недавнее исследование этого полотна с помощью рентгеновских лучей выявило еще более длинный нос. На другом портрете, из Тринити-колледжа в Кембридже, Анна имеет более грубые черты лица. Вероятно, она действительно не была красавицей: отчеты французского посла Марильяка подтверждают это. Тем не менее сам Генрих VIII признавал, что она внешностью была «хороша и благовидна». Другие описывают Анну как красивую и статную женщину.

Генрих был человеком брезгливым и после первой брачной ночи жаловался, что его невеста «распространяет вокруг себя дурной запах», чем, вероятно, объясняется его отвращение к ней. Может быть, его разочаровал и недостаток у Анны образования, остроумия и музыкальных способностей, а эти качества он очень ценил в женщинах. Однако никакие современные источники не поддерживают сделанное в конце XVII века и подхваченное Тобиасом Смоллеттом в XVIII веке утверждение епископа Бёрнета, что король сравнивал Анну с «фламандской кобылой».

Некоторые слова Генриха VIII, которые он произнес после брачной ночи и неоднократно повторял, заставили меня задуматься: а была ли девственницей Анна, когда легла с ним на супружеское ложе? Они дали мне сюжетную линию, протянувшуюся сквозь всю книгу, — линию, которая, как я подозреваю, вызовет некие возражения.

Наутро после первой брачной ночи король сказал Томасу Кромвелю: «Мне она и прежде была не слишком по сердцу, но теперь нравится еще меньше, потому как я потрогал ее живот и груди и, насколько могу судить, она не девственница, что поразило меня в самое сердце, и я не имел уже ни желания, ни смелости двигаться дальше».

После этого он много недель высказывал подобные жалобы другим людям, говоря, что «явно сомневается в ее девственности, судя по дряблости ее живота и грудей и другим признакам», и утверждая: «Я оставил ее той же девственницей, какой встретил».

Не один месяц я билась над загадкой: что имел в виду Генрих, говоря это? Обнаружение факта, что невеста не девственница, не дает оснований для развода, а вот неспособность довести брак до настоящего завершения дает, и перенос вины за свою мужскую несостоятельность на Анну избавлял короля от утраты лица, ведь и без того ходили слухи, что он импотент. Но обвинять кого-то в чем-то не было нужды, хватило бы заявления, что он ощутил препятствия к окончательному завершению брака, они-то и помешали ему довести дело до финального акта. Имелись и другие основания для расторжения брачного союза, так как герцог Клеве не мог предоставить доказательств, что предыдущая помолвка Анны была должным образом расторгнута.

Однако Генрих все-таки довел дело до заключения брака и инициировал сексуальную активность, которая дошла до стадии исследования тела Анны, что наталкивает на мысль о его изначальном намерении вступить в супружескую близость с ней. Вероятно, обнаруженные свидетельства того, что она не девственница, отвратили его от осуществления своих планов.

Возможно ли, что Генрих сообщал Кромвелю и другим своим собеседникам то, что считал правдой?

Он имел большой опыт общения с женщинами. Три раза был женат, прежде чем обвенчался с Анной, и его предыдущие жены все вместе вынашивали его детей по меньшей мере одиннадцать раз. Не мог король не понимать разницы между телом женщины, рожавшей детей, и не рожавшей. Были ли дряблые груди и живот Анны, а также «другие признаки», о которых упоминал Генрих, свидетельствами того, что она когда-то была беременна?

Трудно поверить, что у Анны, которую, как мы прочли, воспитывали в строгости под неусыпным материнским надзором, была возможность согрешить. И все же невинность в вопросах пола могла сделать ее уязвимой для внимания некоего влюбчивого молодого человека, вероятно, одного из многочисленных кузенов (считавшегося безобидным компаньоном), который не упустил шанса и воспользовался доверчивостью Анны. Она могла и с охотой ответить на чувства любвеобильного кузена, будучи внучкой сладострастного и плодовитого «делателя детей», к тому же в более позднее время ходили разговоры о ее любви к вину и прочим излишествам, а также слухи о тайных беременностях. Я опасалась, что спекулирование на этих темах выставит Анну в неверном свете, однако, заново изучив ее историю, нашла свидетельства, которые можно счесть подтверждающими высказанную точку зрения. Примечательно, что, когда речь зашла об основаниях для аннулирования брака, Генрих в большей степени рассчитывал на проблемы с недорасторгнутой помолвкой, чем на незавершение брака. Ходили разговоры, что тело Анны осматривали для доказательства ее девственности, но это ни к чему не привело. Тревожился ли Генрих, как бы это исследование не выявило, что его жена не девственница? Как стал бы он доказывать, что не причастен к ее дефлорации? Обвинение Анны в добрачных сношениях с мужчинами привело бы к дипломатическому скандалу с Клеве.

В ходе судебных слушаний по поводу аннулирования брака Генрих делал противоречивые заявления относительно того, была ли Анна девственницей в их брачную ночь. В одном он утверждал: «Я никогда ради любви к женщине не соглашался жениться, даже, если она приносила с собой девственность [выделено автором], забирал ее истинным плотским соитием». Но он также говорил, что Анна пришла к нему девой. Это спасло ее от любых обследований, и она избежала обнаружения у себя отсутствия — если таковое имело место — девственности, что, в свою очередь, могло бы скомпрометировать короля.