Браст: Я... ну... на самом деле я дал вашему произведению другое название.

Паарфи: Что вы сделали?

Браст: Доверьтесь мне.

Паарфи: Правильное название, сэр, таково...

Браст: Послушайте, я хорошо знаю издателей. Вам понятно?

Паарфи: Вы этим гордитесь?

Браст: Ну, может быть... Будьте любезны, объясните, пожалуйста, почему вы иногда используете футы, дюймы, мили и тому подобное, а потом вдруг переходите на метры, сантиметры и километры. Несколько раз вы даже употребили такие единицы измерения, как лиги и фарлонги?

Паарфи: Я считаю, что вам следует прекратить задавать мне вопросы, на которые вам известны ответы. Более того, любой умный читатель и сам их прекрасно знает.

Браст: Раскройте свою мысль, пожалуйста.

Паарфи (с обиженным видом): Хорошо. В то время, когда происходили события, о которых я повествовал, в Империи имелось шесть совершенно различных систем измерения. Ваш перевод этих понятий в термины, понятные читателю, является попыткой сообщить об их существовании. Ну вот. Довольны?

Браст: Благодарю вас. Не намекнете ли вы читателю, где в данном произведении можно найти Деверу?

Паарфи: Так получилось, что в данной истории она не появляется.

Браст: Да? Но я сказал вам...

Паарфи: Было бы неправильно и нечестно просто «вставить» ее в какое-нибудь место повествования, в то время как я не смог ничего узнать о том, где она появлялась и появлялась ли вообще.

Браст (невнятно).

Паарфи: Прошу прощения?

Браст: Ничего.

Паарфи: Вам не трудно придумать вопрос, ответ на который потребовал бы некоторых мыслительных усилий?

Браст: Хорошо, для кого вы пишете?

Паарфи: Прошу прощения?

Браст: Когда вы создавали свое произведение, вы имели в виду какую-то определенную аудиторию?

Паарфи (впервые с интересом): Отлично. Я пишу для тех, кто любит читать.

Браст: Ну конечно, только...

Паарфи: Мне кажется, вы меня не поняли. Я имел в виду, что пишу не для тех, кто любит хорошие истории, рассказанные хорошим языком, и не для тех, кто берет в руки книгу, чтобы заняться исследованием (как говорят ваши критики) «человеческой сущности». И уж конечно, не для тех, кто радуется красиво расположенным на странице словам и фразам.

Браст: Вы говорите о наборщиках?

Паарфи: У меня складывается впечатление, что вы пытаетесь превратить все в шутку. У вас ничего не получится.

Браст: На самом деле, мне кажется, я знаю, что вы хотите сказать. Ваш читатель не торопится узнать, что произойдет в следующую минуту, но наслаждается тем, как сконструированы предложения и все повествование. Я прав?

Паарфи: Совершенно.

Браст: Интересно.

Паарфи: А как насчет вас, сэр?

Браст: Меня?

Паарфи: Для кого пишете вы?

Браст: Хм... Мне кажется, я хочу доставить удовольствие всем вышеназванным.

Паарфи: Прошу прощения?

Браст: Всем тем, кого вы называли некоторое время тому назад, тем, кто любит хорошие истории, тем, кто...

Паарфи (с иронией в голосе): Вне всякого сомнения, достойная цель. И все же разве вы не пишете в каком-то определенном жанре, или, если быть более точным, маркетинговой категории, в которой невозможно создать бессмертное произведение?

Браст: Давайте не будем забираться в такие дебри.

Паарфи: Хорошо. Скажите мне, а что обозначают буквы «PJF», стоящие после вашего имени?

Браст (сердито): Я же сказал, что не хочу обсуждать эти вопросы.

Паарфи (строго): Прошу прощения. Но если вы зашли так далеко, что ставите непонятные буквы после собственного имени на обложках своих произведений, мне кажется, читатель имеет право знать, что они означают. Может быть, это такая особенная шутка? Давайте, сэр, вам представилась возможность раскрыть публике свой секрет.

(Браст отказывается отвечать.)

Паарфи: Как хотите. Назовите, пожалуйста, имена ваших любимых писателей.

Браст: Ну, Александр Дюма...

Паарфи: Неужели, какая неожиданность!

Браст: Твен, Шекспир...

Паарфи (фыркнув): Вы окажете мне огромную любезность, если перестанете пытаться произвести на меня благоприятное впечатление и назовете имена писателей того времени, в котором вы имеете честь работать.

Браст: Вы говорите о современных писателях?

Паарфи: Если вам не трудно.

Браст: Ну хорошо. Шеттерли, Йолен, Желязны, Вулф, – если начать с конца алфавита. И возможно, Балл, Геймен, Дин, Долки, Кроули и Форд – если сначала. Или...

Паарфи: Я не понимаю.

Браст: Не важно. Я ужасно люблю Патрика О'Брайана и Роберта Б. Паркера. Диана Уэйн Джонс просто великолепна. Пожалуй, мне не стоит упоминать Меган Линдхольм, потому что я написал вместе с ней книгу, но...

Паарфи: Вы полагаете, что ни одно из этих имен мне не известно?

Браст (сдержанно): Вы же спросили.

Паарфи: Более того, я никогда не поверю, что кто-то может «ужасно любить» кого-то.

Браст: Придется поверить.

Паарфи: В таком случае, может быть, назовете кого-нибудь из своих коллег, кто не попадает в категорию тех, кого вы «ужасно любите»?

Браст: Что?

Паарфи: Назовите плохих писателей, которые работают в одной с вами «области» – если можно так сказать.

Браст: А, понятно. Ладно. И возможно, обезьяны...

Паарфи: Иначе говоря, вы отказываетесь отвечать?

Браст: Вот именно.

Паарфи: Хорошо. Не хотите ли рассказать о том, над чем вы сейчас работаете?

Браст: Я собираюсь написать еще одну историю о Владе Талтоше.

Паарфи (зевает): Правда?

Браст: Да. В моем произведении ему платят огромную, сказочную сумму за то, чтобы он прикончил утомительного, занудного, манерного писателя исторических романов, но в конце концов он делает работу бесплатно, да еще в процессе обнаруживает, что получает удовольствие, пытая и...