Из мест заключения в штрафбаты направлялись и осужденные офицеры. Не везли, конечно, таких «зэков» эшелонами в штрафбаты, как пытаются убедить телезрителей авторы «развесистой клюквы», скандально известного сериала «Штрафбат». Наверное, теперь уже многие знают, что те зэки примерным поведением, и даже своеобразным соревнованием, буквально завоевывали это право защищать Родину с оружием в руках, а не быть подконвойными в тяжелое для страны время.

В этих случаях признанных годными к службе в действующей армии военкоматы принимали в местах заключения под расписку и самостоятельно отправляли их в пункты сбора (штрафные формирования военных округов). Здесь этот контингент содержали под охраной, а оттуда отправляли непосредственно в штрафные части, в сопровождении опытных и энергичных офицеров, сержантов и красноармейцев, способных поддержать строгий порядок и дисциплину в пути. Срок пребывания в штрафной части им определялся непосредственно на фронте. Некоторых из них, с учетом их индивидуальных данных, могли отправлять и без сопровождения. О тех, кто был признан негодным к службе в действующей армии, военкоматы в трехдневный срок извещали суд или военный трибунал, вынесший приговор. В этом случае выносились определения об отмене отсрочки, и их возвращали в места заключения.

Перед Берлинской операцией, например, ко мне в роту прибыл пожилой штрафник в чине техника-интенданта 1-го ранга по фамилии Путря Прохор. Помнится, был он на два года старше нашего 20-го века, 1898 года рождения, несколько лет отсидел в тюрьме за то, что, будучи начальником отделения одного из военных складов, допустил какие-то серьезные нарушения вроде незаконной продажи лесоматериала, или, как сам он говорил, за ящик хозяйственного мыла, и получил по законам военного времени несколько лет тюремного заключения. Угрызения совести за то, что почти всю войну, когда вся страна воюет, он провел под стволами карабинов охраны, а не с оружием в руках, заставили его проситься на фронт. Не сразу выпросился, но наконец заменили ему, как офицеру, оставшийся срок штрафбатом, и в свои 47 лет он стал штрафником. Повезло ему, выжил, реабилитирован.

В соответствии с законодательными актами того времени направлялись в штрафбаты офицеры военкоматов, не обеспечившие сохранность и законное использование бланков воинских документов — военных билетов и различных удостоверений об освобождении от воинской обязанности, руководители военно-врачебных комиссий, незаконно предоставившие отсрочки от призыва по мобилизации на военную службу. Эта же мера наказания грозила также должностным лицам, по вине которых бойцы и командиры были плохо обмундированы, виновные в бесконтрольном расходовании горюче-смазочных материалов. Это грозило командирам подразделений, не обеспечившим охраны трофейного имущества, и даже должностным лицам, допустившим разбазаривание подарков воинам Красной Армии.

Подлежали также направлению в штрафные части:

— военнослужащие за продажу предметов вещевого довольствия, незаконно прибывавшие из действующей армии в тыл страны, а также военнообязанные, уклоняющиеся от воинского учета или призыва на военную службу;

— граждане, уклоняющиеся в военное время от трудовой повинности для выполнения оборонных работ, заготовки топлива, охраны путей сообщения, сооружений, средств связи, электросетей;

— рабочие, служащие и инженерно-технические работники близких к фронту районов, переведенные на положение мобилизованных, самовольно покинувшие учреждения;

— строители вольнонаемного состава, занятые на возведении оборонительных рубежей, переведенные на положение состоящих в рядах Красной Армии, совершившие преступления.

Вот, кроме того, некоторые документы, изданные в развитие приказа «Ни шагу назад!».

Приказом № 0685 от 4.11.1942 года Наркома обороны И. Сталина было установлено: «Летчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и направлять в штрафные части в пехоту». (Подчеркнуто мною. — А. П.) К слову, офицеры-авиаторы, летчики, техники и другие авиаспециалисты не были редкостью в нашем штрафбате, но летчиков, осужденных за трусость или уклонение от боя, за полтора года моей службы в штрафбате видеть не довелось. Например, капитану Виноградову Александру Ивановичу, пом. командира 813 авиаполка по строевой части, трибунал 16 В А «за халатность» присудил 10 лет исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) или 3 месяца ШБ. В чем заключалась эта «халатность», повлекшая за собой такую строгую кару, мне установить не удалось. Вероятно, то была гибель людей или авиатехники из-за «халатности» офицера, а может, его бездействия.

Несколько других «авиационных» примеров из нашего батальона.

Летчик майор Тереков Николай Семенович, зам. начальника по летной части Высшей офицерской школы ночных летчиков АДД, военным трибуналом за катастрофу самолета осужден на 10 лет ИТЛ. Направлен в штрафной батальон на 3 месяца. Штрафник Н. С. Тереков воевал у нас в 8-м ОШВ в роте у капитана Ивана Бельдюгова. В начале Висло-Одерской операции при взятии Варшавы 14 января 1945 был тяжело ранен и эвакуирован в 61-й медсанбат 23-й стрелковой дивизии 61-й армии, где 15.01.45 г. умер от ран.[6]

Конечно, уничтожение боевой техники до ее поступления на фронт во время войны каралось очень жестко. Страна в крайнем напряжении производила новые самолеты, на небогатые золотовалютные средства закупала их по ленд-лизу, а тут целый бомбардировщик уничтожен. Между прочим, стоимость одного истребителя во время войны — 100 тысяч тогдашних рублей, бомбардировщиков — в 2–3 раза больше. А уголовное наказание за причиненный государству ущерб по тогдашнему законодательству применялось уже с уровня 50 рублей.

В апреле в Берлинской операции ко мне в роту попал боевой летчик, кавалер двух орденов Боевого Красного Знамени, старший лейтенант, имевший весьма необычную фамилию — Смешной. До штрафбата, перегоняя новые истребители с авиазавода на фронт, Смешной, как командир группы, допустил авиакатастрофу. Один из его подчиненных по непонятной причине — то ли не справился с управлением, то ли решил испытать в полете новую машину в недозволенном во время перегона режиме («черных ящиков» тогда не было) — разбил ее и погиб сам. Из-за ухарства или недисциплинированности подчиненного комэск Смешной и загремел в штрафбат на 2 месяца. Жестоко? Но ведь и война еще более жестока, там к колоссальным людским потерям приводит даже малейшая недисциплинированность. В штрафбате Смешной воевал более чем достойно и пал смертью храбрых в бою за плацдарм на Одере, я даже пытался добиться представления его к геройскому званию, но штрафникам этого не суждено.

Однако летчики попадали в штрафбаты не только за трусость, уклонение от боя или утрату своих самолетов не в боевой обстановке. Известный историк Арсен Мартиросян рассказывает про героя Балтики, летчика, командира истребительной эскадрильи, капитана Костылева Георгия Дмитриевича: «В октябре 1942 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза, а в феврале 1943 г. он загремел в штрафбат. В краткосрочном отпуску в блокадном Ленинграде, как знаменитость, Герой, он попал в гости к майору-интенданту, увидел там изысканные яства на драгоценной посуде и коллекционные вина. Сын блокадницы, Георгий Костылев в благородной ярости разнес это гнездо „пира во время чумы”, сильно избил майора интендантской службы. Не спасли Костылева ни слава лучшего летчика Балтфлота, ни геройское звание: через несколько дней он был направлен в штрафбат на Ораниенбаумский плацдарм. Если бы он сдал эту тыловую крысу представителям органов госбезопасности, то уж те с ним разобрались бы по всем правилам военного времени и отправили бы его в штрафбат вместо Костылева. Однако настолько справедлив был его благородный гнев, что Господь Бог уберег его. Через некоторое время он вернулся в авиацию».