Гарри почти добрался до конца лестничного марша. Протащив Сванна вверх еще несколько ступеней, опустил тело. Свечение Кастрата, несмотря на его стенания, не ослабевало: режущее глаза мерцание освещало спальню, как вспышки молний в летнюю грозу. Уже третий раз за сегодняшнюю ночь – сначала на 83-й улице, затем на лестнице в доме Бернстайн – Гарри застыл в нерешительности. Если вернуться на помощь Валентину – он рискует увидеть нечто пострашнее сцен на Уикофф-стрит. И все же на этот раз отступать не следовало. Без Валентина он пропадет. Бегом детектив спустился на площадку и ударом распахнул дверь. Густой воздух; раскачивающиеся лампы. Над центром комнаты завис Кастрат, бросая вызов силе притяжения. Одной рукой он держал Валентина за волосы, другой – поддерживал равновесие, указательный и средний пальцы растопырены, как рога, нацелившись выколоть Валентину глаза.

Гарри выхватил из кармана 38-й и выстрелил. В случаях, когда ему хватало времени прицелиться, стрелком он был никудышным, но в экстремальных ситуациях, когда инстинкт брал верх над рациональным мышлением, он никогда не плошал. Это был как раз такой случай. Пуля нашла шею Кастрата и пробуравила в ней отверстие. Скорее от удивления, чем от боли, тот выпустил Валентина. Из раны ударил свет, и Кастрат прикрыл ее рукой.

Валентин быстро вскочил на ноги.

– Еще! – крикнул он Гарри. – Стреляйте еще!

Гарри повиновался. Вторая пуля пробила грудь Кастрата, третья – брюхо. Последняя рана, похоже, оказалась самой серьезной – рыхлая плоть, словно распираемая изнутри, порвалась, и тоненькая струйка света, хлынувшая из входного отверстия, в мгновение ока превратилась в разваливший брюхо поток.

И вновь взвыл Кастрат, на этот раз в панике, и потерял контроль над своим парением. Как проколотый булавкой воздушный шарик, он метнулся к потолку, пухлыми лапами отчаянно пытаясь загасить бунт разодранной субстанции. Но тело достигло критической массы, и это оказалось непоправимо: от него начали отваливаться крупные куски плоти. Валентин, то ли контуженый, то ли зачарованный, замер на месте и, задрав голову, уставился на Кастрата, а вокруг него дождем сыпались куски вареного мяса. Гарри схватил его за руку и потянул к двери.

Кастрат наконец оправдал свое имя – взял режущую слух пронзительно-высокую ноту. Когда Гарри, не дождавшись финала, захлопнул дверь спальни, фальцет Кастрата достиг устрашающей высоты, и из окон брызнули стекла.

Валентин ухмылялся:

– Знаете, что мы сейчас сотворили?

– Мне все равно. Пошли отсюда к чертовой матери.

Труп Сванна, лежащий на ступенях, похоже, отрезвил Валентина. Гарри велел ему помогать, и тот откликнулся с таким усердием, какое позволяло его временное оцепенение. Вдвоем они эскортировали тело вниз. Уже у входной двери их настиг последний визг расползшегося по швам Кастрата. Затем все стихло.

Суматоха не осталась незамеченной. Кутилы из дома напротив и кучка любителей ночных променадов собрались на тротуаре. «Погуляли…» – обронил один из зевак, когда странная троица появилась на пороге.

Гарри сомневался, что такси все еще ждет их, но он не принял в расчет любопытство водителя: выбравшись из машины, тот заглядывал в окно первого этажа.

– Его в больницу? – спросил таксист, когда они заталкивали Сванна на заднее сиденье.

– Нет, – ответил Гарри. – Ему уже так хорошо, что лучше не будет.

– Мы поедем, наконец?! – торопил Валентин.

– Поедем, поедем. Только скажите – куда.

– Куда глаза глядят… – последовал усталый ответ. – Только поскорее отсюда.

– Понял, – кивнул таксист. – А если честно, не хотелось бы приключений на свою голову…

– Тогда поезжайте, – велел Валентин.

Таксист встретился с его жестким взглядом и тут же проговорил:

– Уже еду…

Они рванули вдоль Восточной 61-й, словно от проклятия.

– Нам удалось, Гарри, – несколько минут спустя сказал Валентин. – Мы вернули его.

– А эта зверюга? Расскажите-ка о ней.

– Кастрат-то? Да нечего особо рассказывать… Баттерфилд, видно, оставил его сторожить Сванна до тех пор, пока не привезут специалиста раскодировать систему защиты. Нам очень повезло. Кастрат засиделся, его давно не использовали, и потому сильно ослабел.

– Откуда вы все это знаете?

– Долго рассказывать, – ответил Валентин. – И не в такси.

– Хорошо, а что теперь? Всю ночь нарезать круги по городу?

Валентин взглянул на усаженное между ними тело – жертву малейшей прихоти подвески машины и неровностей дорожного покрытия. Деликатно и осторожно он сложил руки Сванна на коленях.

– Вы безусловно правы, – сказал он. – Нам необходимо приготовить все к кремации, и чем скорее, тем лучше.

Машину подбросило на рытвине. Лицо Валентина напряглось.

– Рука болит? – спросил Гарри.

– Если б только рука…

– Можно вернуться ко мне домой и там передохнуть, – предложил Гарри.

Валентин покачал головой:

– Не очень разумно. Первым делом они нагрянут туда.

– Можно в мой офис…

– Это будет их второй точкой.

– Бог ты мой, но тогда у такси в скором времени опустеет бак.

На этом месте их прервал водитель:

– Слышь, ребята, вы что-то говорили о кремации?

– Возможно, – ответил Валентин.

– Просто у моего шурина погребальная контора в Куинсе.

– Вот как? – спросил Гарри.

– И очень даже умеренные расценки. Рекомендую. Кроме шуток.

– Можете связаться с ним немедленно? – спросил Валентин.

– В два часа ночи?

– Дело срочное.

Таксист поднял руку и поправил зеркало – поглядеть на Сванна.

– А можно спросить, а? Кремировать надо вот этого, что сидит с вами?

– Да, – ответил Гарри. – И терпение у него на пределе.

Водитель крякнул:

– Черт, ну мне везет! На этом сиденье тетка рожала двойню, шлюхи зарабатывали бабки, даже как-то аллигатор ехал. Но сегодня все рекорды биты! – Пару секунд он размышлял. – Вы прикончили его, да?

– Нет, – покачал головой Гарри.

– Ага, иначе мы б уже катили в сторону Ист-Ривер, точно?

– Точно. Мы просто хотим устроить приличную и скромную кремацию. И как можно быстрее.

– Ясненько.

– Как вас зовут? – спросил Гарри.

– Уинстон Джовитт. Но все меня кличут Байроном. Поэт я, понимаете? По крайней мере по уик-эндам.

– Байрон…

– Любой другой водила на моем месте уже завелся бы, согласны? Два парня с трупом на заднем сиденье, и все такое. Но у меня на эти дела свое видение.