И тогда вы увидите мир в истинном свете. Тогда вы увидите, что новая икона прогресса Грета Тумберг – всего лишь несчастная кукла, которую дергают за нитки циничные дяди, что педерасты прекрасно понимают, что с ними что-то не так, что роскошные глянцевые бляди, выставляющие свои задницы и груди изо всех журналов и каналов, столь же не нужны и незначительны в вашей судьбе, как макаки в далеких джунглях.

Обращаюсь не к неудачникам, которые просрали свою жизнь перед экранами сначала телевизоров, а потом и компьютеров; не к недоношенным взрослым, которые до седин играют в гоблинов и эльфов, помнят пофамильно всех голливудских спасителей человечества и знают сколько голов должен иметь настоящий дракон. Обращаюсь к тем, кто находит реальный мир настоящим чудом, выходящим за рамки любой человеческой фантазии – реальный мир, повторяю, в котором чудеса не спрятаны, а вопиют на каждом шагу.

Теперь я завидую принципиальным бескомпромиссным людям. Сокрушаюсь о своих ошибках, поскольку многие из них были преднамеренны и преследовали только одну цель – избежать неприятностей. Избежал раз, избежал два. Больше стало денег, выше стал статус в обществе. Больше хвалят, еще больше завидуют и ждут, когда ты споткнешься… А самоуважения не прибавляется. Прибавляется тревога. Возникает подозрение, что ты – жулик, и твой обман вот-вот раскроется. «Эге-ге! – скажут. – А шапка-то не по Сеньке!» И крыть нечем.

Уходит задор. Уходит вдохновение. Вялые мышцы требуют покоя. Уходит тестостерон, который не только вдохновляет на подвиги, но и позволяет ощутить весь божественный букет бытия! С каждым компромиссом словно отсыхают вкусовые рецепторы души. Красивый пейзаж уже не вдохновляет, воспоминания не тревожат. Хочется есть и спать. Силы, опыт, интеллект есть, а радость, желания, любопытство уходят. Приходится по привычке притворяться.

Когда-то в 18 лет я был готов пешком (да, да!) обойти весь земной шар. Даже прокладывал маршрут по карте. Даже вычислил, что на путешествие уйдет три года. Я дважды отправлялся на товарных поездах в путешествия на Кавказ и в Крым. Поездка на автобусе в райцентр Ленинградской области была для меня событием, о котором я потом долго рассказывал друзьям. Спустя три десятка лет я заметил, что меня в заграничных командировках тянет спать. Запереться в своем номере и отключиться. Оставьте меня в покое!

Завидую Проханову… Завидую Лимонову. Завидую Прилепину. Завидую Новодворской и Навальному. Что хотели – то и делали. Во что верили – то и говорили. Радость-то какая! Прийти домой с блестящими глазами и объявить домашним с гордостью: «Как я их уделал, сволочей! Век будут помнить!» Грубо? Но это лучше, чем виновато прятать глаза и бормотать с порога: «Да нормально у меня все! Ничего я не грустный! Чего привязались?»

Да, некоторые погибли. Но! Смерть в бою – это хорошая смерть. В бою храбрый человек становится красивым. А значит угодным Богу. Не случайно победители с почестями хоронят отважных врагов после битвы. А как скучно жить без героев! Вообще скучно жить, когда нечего будет сказать Богу. «Как жил, Господи? Хорошо. Вот, до восьмидесяти дотянул с Твоей помощью. Закаты помню, в детстве. Красиво, согласен. А потом все больше совещания, совещания… Клизма и пурген»

Глава 62. И опять лес

А мой лес, вы не поверите, жив до сих пор! Вот ведь чудо! Сохранился, хотя город, как агрессивный паук, пожрал окрестности за последние десятилетия на много километров вокруг. Мне выпала невероятная удача собирать грибы в нем и в семь лет, и в шестьдесят с гаком! Моя любовь к Родине имеет начало безусловно в этом чудесном лесу. Все мои друзья, добрые товарищи, многие коллеги прошли через этот лес, а значит получили некоторый градус посвящения в святая святых моей судьбы. Тут я зажег своей рукой не одну сотню (а может быть тысячу, кто их считал!) костров на любимой опушке, тут спасался от уныния и отчаянья в самые тяжкие дни испытаний, именно тут мечтал встретить белокурую девушку с голубыми глазами, которая увлекла бы меня в сладостную погибель своей роковой любви, тут зарождалась моя вера в Создателя и тут она утверждалась; на этих тропинках в моей голове рождались гениальные образы и сюжеты, которые исчезали в городе как зыбкое сновидение; тут пили мы с Китом до полной отключки под цветущими черемухами в мае, здесь отсыпались, как два суслика в обнимку, под чмоканье соловья, посыпаемые белым снегом цветов; здесь вели богословские беседы с Герасимовым и Андрюхой… Здесь бывали мои знакомые англичане и немцы, физики и лирики.

Есть у меня собственный психологический тест, который я предлагаю друзьям в канун Нового Года. Нужно – не задумываясь! – воскресить в памяти самые важные кадры уходящего года – это те, которые сразу приходят в голову после вопроса. Задумался – тест не прошел. Потому что ум всегда солжет, выискивая что-то значительное, потребное тщеславию.

– Ну? Ну? – торопишь человека.

– Озеро… шашлыки жарили, помню… Воздух был, как в горах! И на небе ни облачка! В этот день я впервые в году искупался, хотя был сентябрь. Вода была-а-а… ледяная! Бр-р-р..! Я тогда белый нашел величиной с ведро! Вот… но вообще-то самое главное событие было весной – это когда я ТЭФФИ получал за лучший сценарий…

– Стоп, стоп, стоп! Это – уже не интересно!

Любопытно, что вот такой вот «белый гриб величиной с ведро» всегда главенствовал в опросах, реже побеждал какой-нибудь «обалденный» пляж на берегу Средиземного моря, еще реже – новый автомобиль или даже новая квартира. Лично я чаще всего вспоминал свой лес. Причем в контексте самой прозаической обыденности: сентябрьский вечер, желтый костер пляшет, корчится из последних сил в ямке, то выбрасывая с треском искры в небо, то вдруг забившись в судороге синего цвета. Славкина черная фигура на фоне остывающего темно-синего неба, разрезанного напополам серебристым инверсионном следом самолета, а вот и сам самолет, как светлячок сияющий в лучах закатившегося солнца, а вот и едва слышимый глухой рокот его достиг земли… Лес молчит, но сдвигает свои сумрачные объятья, чуть слышно дышит в затылок сыростью и запахом опавших, осиновых листьев, осторожно ощупывает прохладой плечи, шею, спину. Он не враждебен, нет. Скорее он напоминает большое животное, которое с любопытством обнюхивает пришельцев. Мы со Славкой молчим уже вечность. И в этом молчании понимаем друг друга так глубоко, что невольно начинаешь верить в телепатию. Я слышу, как прохладный воздух втягивается в мои ноздри и, согревшись, выталкивается наружу. Рот непроизвольно открывается, в ушах нарастает звон, пальцы на