вы один такой. Многие и до вас считали себя философами только потому, что ощущали необычайную легкость в мыслях.

Д ю л а. Как?

Т е т я  Т о н и. А так, что я хочу знать истинную причину.

Д ю л а (с горечью). Я и сам хотел бы это знать. Со мной происходит что-то странное, непонятное, а что — объяснить не могу.

Т е т я  Т о н и. Попробуем разобраться. (Приоткрывает дверь в комнату.) Сейчас вы кажетесь самому себе бесхарактерным. Так?

Д ю л а. Точно. Вот это слово я как раз искал и не мог найти. Прежде я относился к Мари очень порядочно. Думал о ней всегда с нежностью, любовался ею, словно облачком.

Т е т я  Т о н и. Даже в ее глупость были влюблены.

Д ю л а. Да, да! Хотя среди глупых она тоже не была в первых рядах. Я раньше каждый час, каждую минуту о ней думал. А теперь — три дня ее не видел, казалось бы, с ума должен был сойти…

Т е т я  Т о н и. И не сошли?

Д ю л а. Должен был бы радоваться, какой она стала хорошей.

Т е т я  Т о н и. А вы не радуетесь.

Д ю л а. Даже наоборот, тетя Тони. А почему? Скажите, почему?

Т е т я  Т о н и. В этом доме на ваш вопрос может ответить одно-единственное существо. Карола, ты все слышала? Тогда выйди и объясни ему.

К а р о л а  выходит.

К а р о л а. Я много думала над твоим вопросом, Дюла. А сейчас поняла, что…

Т е т я  Т о н и. Разговор этот касается только вас, как только я уйду, поплотнее закройте дверь: я так люблю подслушивать. (Закрывает за собой дверь.)

Карола молча стоит на балконе и смущенно смотрит на Дюлу.

Д ю л а. Итак, почему я так подло поступаю с Мари?

К а р о л а (после длительной паузы). Тетя Тони ошибается. Я не могу ответить на этот вопрос. Вернее, не смею.

Д ю л а. Может быть, в письме смогла бы?

К а р о л а. Может быть.

Д ю л а. Адрес моего друга: Длинная улица, дом четырнадцать. Ты когда поедешь в Сомбатхей?

К а р о л а. Завтра утром.

Д ю л а. Ну, тогда… До свидания.

К а р о л а. До свидания.

Д ю л а. Может, тебе легче будет написать, если я расскажу тебе, что…

В этот момент на улице вспыхивает карманный фонарик. Возвращается с работы  О р б о к, отворяет калитку.

(Огорченно, Кароле.) Отец… (Хватает дорожную сумку и быстро прячется в мастерской отца.)

Карола быстро гасит свет на балконе и садится в шезлонг.

О р б о к (поднимается на террасу, увидев на ставне белое пятно, освещает его, снимает письмо и при свете карманного фонарика читает; засовывает письмо в карман; гасит фонарик. Прислушивается, в тишине слышит дыхание девушки; долго стоит в нерешительности, затем шепотом окликает ее). Карола… Карола!..

К а р о л а (некоторое время молчит, потом с внезапной решимостью). Дюла, это ты?

Орбок испуганно молчит.

Это ты, Дюла?

О р б о к (попав в неловкое положение). Я.

Дюла тихо вскрикивает в сарае.

К а р о л а. Ты так страстно шепчешь, Дюла… Можно подумать, что я тебе нравлюсь. (Явно адресуя слова Дюле.) Хотя знаю, что я тебе безразлична.

О р б о к (с трепетом). Ты говоришь это так, как будто я тебе нравлюсь.

К а р о л а. Ночь, темно, я тебя не вижу, так мне легче признаться, что я действительно… чуточку увлечена тобой.

О р б о к (стонет). О…

К а р о л а. Почему ты вздыхаешь?

О р б о к. Потому что, откровенно говоря, я думал, что не я нравлюсь тебе, а мой отец.

К а р о л а. Глупости!

О р б о к. Почему? Мне кажется, отец по уши в тебя влюблен.

К а р о л а. Ну зачем ты говоришь такое? Он же не глупец какой-нибудь.

О р б о к. Кто знает.

К а р о л а. Не смей говорить непочтительно об отце. Твой отец в самом деле и мечтает и любит. Любит женщину, которая дала ему крылья! Твою маму. Он снова воспылал к ней любовью.

О р б о к (с горечью). Ну и старикан!

К а р о л а. Какой же он старик, если в его сердце снова вспыхнула любовь.

О р б о к. Ты думаешь, что этот старый хрыч пятидесяти с лишним лет еще способен любить?

К а р о л а. Любви все возрасты покорны. Твой отец — исключительный мужчина. Решительный, мужественный, очень сильный, умный, и голос у него такой красивый. Откровенно говоря, как мужчина — он куда интереснее тебя. (Снова обращаясь в сторону сарая.) Понимаешь? Интереснее тебя!

О р б о к (страстно). Говори… Говори еще об отце.

К а р о л а. Зачем?

О р б о к. Чтобы вызвать во мне ревность…

К а р о л а. О какой ревности ты говоришь? Ты же любишь свою Мари.

Д ю л а (кричит из сарая). Нет! Не люблю я ее!

К а р о л а (счастливо). Дюла! (Вскакивает с шезлонга и бежит в комнату.)

Орбок в полном отчаянии стоит под балконом.

Г о л о с  О р б о к н е (из дома). Что ты тут об отце говоришь? Как тебе не стыдно, Дюла!

Орбок, услышав голос жены, бежит в сарай и сразу же оттуда доносятся два голоса.

Д ю л а. Папа!..

О р б о к. Дюла!..

О р б о к н е (в халате выходит на террасу). Где ты? Куда ты спрятался?

Тишина.

Сейчас же выходи! Дюла! (Сбегает с террасы.) Дюла! Зря прячешься, я все слышала. Иди сюда, бесстыжие твои глаза!

После небольшой паузы со скрипом открывается дверь сарая, и оттуда медленно выходит  Д ю л а.

Д ю л а. Я здесь, мама…

О р б о к н е. Дюла… Мне так стыдно за тебя!

Д ю л а. Мама, дорогая, я объяснил бы тебе все, но не могу.

О р б о к н е. Это же невероятно, родного отца назвать старым хрычом. Стариканом!

Д ю л а. Ой!

О р б о к н е. Но Карола хорошо отчитала тебя! Молодец. Правильно она сказала: как мужчина — отец куда привлекательнее тебя. (Преобразившись, с восторгом.) «Решительный, мужественный, сильный, умный, и голос у него красивый».

Д ю л а (чуть не плачет). С ума сойти можно…

О р б о к н е. Был бы здесь отец, послушал бы своего сыночка. Бедняжка, ни дня, ни ночи не знает. Все работает.

Д ю л а. О, лучше умереть, чем такое сносить.

О р б о к н е. Вот, вот. Ни на что другое вы не годитесь. Хлипкая пошла молодежь. Да тебе всего двадцать два года, а ты уже дряхлый, опустошенный старик.

Д ю л а. Мама, умоляю… Если б ты знала…

О р б о к н е. Я все знаю, своими ушами все слышала… Мне во сне приснилось, что ты ушел. Просыпаюсь, бегу в твою комнату, вижу: тебя нет, и вдруг слышу твой голос, как ты коришь родного отца. (Не может больше говорить, плачет, спрятав лицо на груди у сына.)

О р б о к  не выдерживает, выходит из сарая и медленно идет к плачущей жене, стал рядом.

О р б о к. Эржи…

О р б о к н е (не видя, откуда он объявился). Пишта, наконец-то. Наконец-то ты дома… Я и не слышала, как ты вошел в калитку… (Зажигает на террасе свет.) Тебе нужно поговорить с Дюлой, задать ему хорошую взбучку.

Д ю л а. Папа, прошу тебя…

О р б о к н е. Не смей говорить отцу «ты». Хватит грубостей.

О р б о к. Не надо быть излишне строгой, Эржи, пусть говорит