И тут из-за спины госпожи раздался голос Лопоухого, который безуспешно пытался скрыть облегчение и радость:

– А он на нас и не сердится. Он понял, что мы в такое место идем, где человеку верная смерть. Вот и не пускает, бережет.

Правота наемника была настолько очевидной, что даже Аранша, вопреки своей привычке, не одернула наглеца.

– Поворачиваем? – с надеждой спросил пожилой наемник.

Не ответив, Волчица шагнула вперед. Провела рукой по непроглядной листве, пытаясь развести шелестящую преграду. Разлапистая ветка ткнулась ей в плечо, словно желая остановить, урезонить.

– Не вернусь, лесной хозяин. – Женщина говорила негромко, но каждое слово рвалось из души с болью. – Убить сможешь, заставить повернуть – никогда. Все уйдут – я одна останусь. Прорвусь – топором, мечом, руками, зубами! Потому что это обязательно нужно... Я не согласна остаться без любимого! Пойми, его хотят убить, а я умру раньше него, я давно так решила. Мне без него нельзя. Ну, как тебе объяснить? Вот представь: у твоего леса отнимают солнечный свет – совсем, навсегда. Вечный мрак, мертвые коряги, воют бешеные волки... Или останешься без дождя. Ни капельки с неба, деревья иссохнут в тоске – это можешь понять? Вот такая у меня будет жизнь, если Ралиджа убьют. А я так не хочу. Ты уж посторонись, пропусти, ладно?

По щекам Волчицы струились слезы, капали на подрагивающие листья.

Детская рука дернула ее за куртку.

– Не плачь, госпожа! – глядя на нее снизу вверх, утешил Денат. – Лесовик уже понял! Он пропустит... кому и правда нужно...

Мальчишка легко отвел в сторону широкую, резко прошумевшую ветвь – словно приоткрыл калитку. И юркнул в приоткрывшийся проем.

На мгновение все опешили, а потом Аранша бросилась вслед за своим отчаянным ребенком. Забыв обо всем на свете, она бежала сквозь расступающуюся перед ней густую листву и с тревогой ловила звенящий впереди смех.

Так что Волчица оказалась лишь третьей. Скользнула за ветку и исчезла в тугом переплетении зелени.

– Надо и нам... – неуверенно протянул пожилой наемник. Он потянул на себя ветку. Та не шелохнулась – словно железный засов на прочной двери.

Наемники загалдели – возмущенно, но не слишком громко, а то как бы лесной хозяин не передумал.

Ильен, к своему стыду, тоже почувствовал облегчение. Да, он упрашивал Хранителя взять его в поход на призраков. И ужасно гордился, когда уезжал из Найлигрима вместе с Волчицей. Но здесь, рядом с жуткими развалинами, в голову лезли тяжелые воспоминания. Ведь он уже был в Кровавой крепости! И проклятые призраки, чтобы припугнуть его взрослых спутников, наслали на Ильена такую боль, что и сейчас вспомнить – все внутри в узел скручивается!

Может, оно и к лучшему, что так получилось. Ведь Ильен не виноват, верно? Он не струсил, да?

И вдруг глаза мальчика расширились: он увидел на плече Лопоухого дорожную суму, забытую Арлиной.

Душа Пламени!

Госпожа ушла во вражеский стан безоружной! Грозное зелье, созданное Ильеном, осталось у дурня-наемника, который помер бы от страха, узнав, что именно тащил он на плечах всю дорогу!

И рядом со страхом за приемную мать – страхом искренним, горячим – полыхнуло разочарование: он не увидит, как действует Душа Пламени! Не будет поставлен такой потрясающий опыт!

А разве Айрунги не учил его, что нет такой цены, которую было бы жаль заплатить за крупицу познания?

– Дай сюда! – крикнул парнишка, сдернул суму с плеча ошарашенного наемника и ринулся сквозь зеленую стену, даже не поняв сгоряча, что она пропустила его ласково и покорно.

* * *

Позади – сомкнутые полчища дикой малины и боярышника, впереди – замшелые руины крепостной стены. И еще впереди – самая опасная часть похода. Сердце приключения. Встреча с призраками древних магов.

А люди, стоящие на подступах к вражеской крепости, уже чувствовали себя победителями. В их душах не остыл накал чувств, что оказались сильнее лесного чародейства.

Любопытство ребенка.

Забота матери.

Тревога за любимого.

Тяга к знанию.

Издали всплесками доносились голоса наемников. Иногда слышался стук топора – какой-то робкий, неуверенный.

– Они-то почему не прошли? – возмутилась Аранша. – Следовать за десятником – это для них пустяк, да? Ну, дайте только мне вернуться! Я этих обормотов выучу плясать на канате! В рот мне будут глядеть, по глазам приказы читать научатся!

– Не сердись! – улыбнулась Арлина. – Вспомни, как сама в рядовых наемницах ходила. Конечно, ты выполняла приказы десятника и сотника, но всегда ли тебе хотелось их выполнять? Всей душой, всем сердцем, а? Все, что начальству в дурную голову взбредет?

Аранша хмыкнула, что-то припомнив, сплюнула и махнула рукой.

35

Гигантское слизистое тело штурмовало набережную. Как выросла Тварь! Стражники, которые бились с ней на руинах рыбацкого поселка, были поражены. Они не ожидали увидеть гору подрагивающей полупрозрачной жижи под белесой пленкой. На существо приходилось смотреть снизу вверх.

Но молодого дарнигара ничто уже не могло потрясти после того, что открылось ему в собственной душе на вершине Тень-горы. На чудовище Бронник глядел с ледяным спокойствием человека, чья жизнь все равно кончена, а значит, и бояться уже нет смысла.

– Не подходить близко! – негромко приказал он. – Пусть ползет до канав с хворостом. Будьте осторожны: оно плюется едкой слизью!

Ни один приказ стражники не исполнили бы с такой охотой, как этот. Никто из них и не собирался обниматься с мерзким слизняком.

А студенисто подрагивающая масса уже почти вся влезла на доски причала, которые трещали и гнулись под ее весом.

– Командир, может, зажигательными? – азартно спросил десятник.

– Рано, – строго ответил Бронник. – Пусть в ловушку глубже заползет.

Ни дарнигара, ни прочих островитян не удивило, что дочь Морского Старца, вчера отбившая нападение монстра, сегодня даже не попыталась преградить ему путь. Эрнидийцы – народ крепкий и отважный, битый ветрами и волнами – не привыкли просить у богов слишком многого. Будешь чересчур долго молиться на берегу – останешься без улова!

Помогла вчера дори-а-дау, и спасибо ей. А сегодня жители Эрниди сами постоят за свои семьи, за свой остров, а заодно и за свою богиню!

Слизняк тащится туда, куда Бронник хотел его гнать зажигательными стрелами. В широкий полукруг хвороста, политого маслом. Пусть заползет подальше, и заполыхает огненная стена, а стражники замкнут кольцо.

Хорошо, что Бронник не позволил приблизиться к полю битвы этому краснобаю Айрунги и его отряду, сколоченному из рыбаков. Огонь – серьезное оружие, не то что какое-то ноздреватое каменное крошево.