– Вместо Чопа нам приказывают пересечь границу в Бресте и назначают рандеву у стен Брестской крепости. Не знаете почему? – спросил он у Марики, когда они оказались за камнями, метрах в ста от машины.

– Не знаю, – удивилась женщина.

– Этот «БМВ» кто пригнал на явку?

– Москвичи, которых отозвали вчера утром. Они сказали, поступила информация, что ваш «Мерседес» засвечен. Они же привезли два чемодана и носильные вещи, подобранные в соответствии с нашей легендой. Я сама уложила вещи в чемоданы, а ключи от них всегда были при мне, так мне они приказали.

– Они не доверяли сменщикам?

– Мне так показалось. Иначе зачем им опечатывать машину?

– Сменщики не пытались снимать пломбы с дверей и багажника?

– Москвичи запретили им даже подходить к ней, но…

– Но?.. Договаривайте.

– Ночью меня разбудил Курт, и мне показалось, что в гараже горит свет.

– Ждать тут! – в нехорошем предчувствии приказал Савелов и, положив малыша на свой плащ, вернулся к машине.

Заглянув под ее днище, он покрылся с головы до ног липким холодным потом: в углублении, за выхлопной трубой, отливал вороненой поверхностью похожий на утюг плоский металлический предмет с вмонтированным в его корпус окошечком таймера.

Кое-как справившись с парализовавшим его страхом, подполковник бросился к багажнику – под руку попались монтировка и домкрат… Приподняв машину на всю высоту штанги домкрата, он тем не менее с трудом протиснулся под ее днище. Подсунув заостренный конец монтировки в небольшой зазор между «утюгом» и удерживающим его металлом, Савелов с силой нажал на другой конец монтировки. Нажим, еще нажим – и удерживаемый магнитными присосками «утюг», скользнув несколько сантиметров по плоскости днища, отлетел прямо под ноги женщины, подошедшей, вопреки приказу, к машине.

Савелов с нарастающим ужасом смотрел из-под днища автомобиля на часто замигавший красным светом глазок на боку мины и на цифры, быстро замелькавшие на циферблате таймера.

– Где сказано тебе ждать?! – наконец просипел он сдавленным шепотом и сильно оттолкнул ногой Марику от машины.

– Майн Готт! – вскрикнула упавшая в придорожную пыль женщина. – Что вы делаете?

Ее голос привел Савелова в чувство.

– Идиотка, твою мать!.. Магнитная мина, не видишь, что ли?! – заорал он и рывком выпростал свое тело из-под днища машины.

Не обращая внимания на спутницу, Савелов схватил одеревеневшими руками мину и ринулся к кустам у обочины, за которыми проглядывал сквозь бурьян ржавый корпус разбитого, отслужившего свой век грузовика. Положив «утюг» под его искореженную раму, он опрометью кинулся к спящему малышу и, подхватив его на руки, побежал назад к автомобилю.

Устроив безмятежно спящего малыша на заднем сиденье, Савелов поднял из пыли женщину и подтолкнул ее к машине:

– Сидеть тут и не дергаться! – И снова бросился к грузовику, разливая бензин из подхваченной в багажнике канистры.

Швырнув канистру под раму грузовика, Савелов бегом возвратился к машине и принялся лихорадочно обшаривать ее. То, что он искал, находилось сбоку от молочно-белого капота автомобиля, под основанием радиоантенны. Отжав антенну монтировкой, он выбил из-под ее основания небольшой черный квадрат с тоненькими проводками, уходящими под днище.

– Вас ист дас? – спросила высунувшаяся из салона «БМВ» женщина.

– Что – это? – вымученно переспросил он, обрывая со злостью проводки. – Это, милая фрау, спутниковый радиомаяк, который позволял плохим дядям следить за нами, слушать наши разговоры и в любой момент разнести нас на куски, где бы мы ни находились.

Прежде чем тронуть машину с места, Савелов бросил на пропитанную бензином землю горящую зажигалку, и огненная полоса с шипением устремилась к разбитому грузовику. Отъехав с полкилометра, он остановил автомобиль, и оба, не сговариваясь, посмотрели в сторону горящего грузовика. Звуки двух взрывов – полупустой канистры и сдетонировавшей мины – слились в один мощный удар.

В воздух взлетели искореженные обломки грузовика и клубы пламени, а когда они опали, над местом взрыва остался висеть столб ржавого дыма.

Эхо взрыва вряд ли долетит до городка, подумал Савелов, знаменитая белогорская скала должна поглотить его. Но если все же долетит – не избежать следующих сюрпризов от «любителей пива». Тогда вся надежда на Купавну…

– Майн Готт!.. – не сводя глаз с ржавого облака, прошептала побледневшая женщина и крепко прижала к груди проснувшегося малыша. – Мой мальчик мог умереть!

– За компанию! – зло отозвался Савелов. – Признаюсь, милая фрау, на такое свинство я не рассчитывал.

– Но зачем нас убивать? – вырвалось у нее. – Разве мы представляем для кого-то опасность?

– Вы – вряд ли, – отозвался он и взглянул на часы. – Пора отсюда сматываться, фрау… Кстати, какая у нас с вами новая фамилия?

– Зильбербард.

– Как? – почувствовав в ушах набатный колокол, переспросил Савелов.

– Согласно нашим германским паспортам, мы с вами супруги Эдвард и Урсула фон Зильбербард и с нами наш сын Зигфрид, – удивилась его непонятливости женщина.

– Мамочка, хочу домой, к бабушке Магде! – затеребил женщину малыш, но она, не отрывая глаз от окутанного перламутровой дымкой тихого южного городка, лишь сильнее прижала его к груди.

– Фрау Марика, вам еще не поздно… вернуться к бабушке Магде, – сказал Савелов. – Вы уже имели возможность убедиться, что наше путешествие связано со смертельным риском.

– Называйте меня, пожалуйста, Урсулой, чтобы мне и вам, Эдвард, быстрее привыкнуть к нашим новым именам, – ответила она и показала на скалистую гряду: – Вон там снимали фильм «Всадник без головы». Мы, девчонки, прогуливали уроки, чтобы из кустов подглядывать за киноактером Олегом Видовым. Мне он показался тогда самовлюбленным Нарциссом… Вообще, у нас тут часто снимают фильмы про Дикий Запад…

– Не будем отвлекаться, фрау Урсула, – перебил ее Савелов. – Скажите, кто-либо из сменщиков на явке видел наши германские паспорта и другие наши документы?

– Нет, – уверенно ответила она и, отвернувшись, вынула из-под лифчика пакет. – Тот, кто передал мне этот пакет с документами, строго предупредил, чтобы я держала его всегда при себе и отдала только лично вам в руки. А сменщикам с явочной квартиры, уверена, известно лишь мое настоящее имя, под которым меня с детства знает весь Белогорск, – Марика, Марика Шпрингфельд. Помните, у одного старого киноактера была такая фамилия? Мама считала его нашим дальним родственником.

– Вы молодчина, фрау Урсула! – перевел дух Савелов. – И свет ночью в гараже увидели, и ксивы наши забугорные не засветили. Похоже, с вами можно ходить в разведку.

Марика-Урсула неожиданно покраснела…

Стелется под колеса машины серая лента шоссе, летит в лобовое стекло приготовившаяся к зимним холодам раздольная крымская степь, тянутся над ней запоздалые стаи перелетных птиц. Лишь редкие встречные автомобили нарушают монотонность движения.