Теперь уже профессору впору было лезть в карман за платком, но Джо предупредила его, достав свой. Потом она забрала у него из рук пару свертков.

– Что ж, ты только что отдал себя моим заботам. Мне теперь осушать твои слезы и нести с тобой общую ношу. И с завтрашнего дня я тоже берусь за труды – мы будем сообща зарабатывать на свой дом. Соглашайся – иначе я никуда не пойду, – заявила она, не позволяя ему забрать свертки назад.

– Но хватит ли у тебя терпения? Я уеду далеко, и тебе придется ждать. Федь сначала я должен помочь мальчикам, потому что даже ради тебя я не могу нарушить слово, данное Минне. Сможешь ли ты простить мне это и жить без душевных терзаний длинные дни нашей разлуки?

– Да, я уверена в себе, потому что мы любим друг друга, а это поможет нам перенести все остальное. У меня тоже есть и работа, и долг перед моими близкими – то, чем я не могу пренебречь даже ради тебя. Так что будем работать – ты на Западе, я здесь. Ну а все остальное в руках Всевышнего.

– О Боже! Ты даешь мне надежду и фселяешь мужество, а что я могу тебе дать, кроме переполненного сердца и пустых рук?

Джо никогда, никогда не умела вести себя прилично. Она не нашла ничего лучшего, как, стоя уже на ступенях дома, вложить в его ладони свои, сказав: «Вот, теперь не пустые».

А потом… Потом она поцеловала его, стоя под зонтом. Правда, свидетелями этой неприличной сцены были лишь одни мокрые воробьи. Но скажу вам честно: если бы каждая из этих птах была человеческим существом, Джо сделала бы то же самое, потому что она уже зашла так далеко, что не могла думать ни о чем, кроме собственного счастья.

И хотя эта минута застигла их в столь прозаической обстановке, она стала главной в жизни каждого из них, – та минута, когда из мрака, одиночества и дождя они сделали шаг к уюту, теплу и покою, когда с веселым: «Добро пожаловать домой!» Джо ввела своего возлюбленного в прихожую и затворила дверь.

Целый год Джо и ее профессор провели в трудах и ожидании, они продолжали любить и надеяться, время от времени встречались и писали друг другу такие длинные письма, что подорожание бумаги, по замечанию Лори, всякий раз сказывалось на их бюджетах. Следующий год начался довольно тихо, поскольку никаких радужных перспектив не рисовалось перед их мысленными взорами, к тому же неожиданно скончалась тетушка Марч. Но когда печаль стала угасать (а печаль была, потому что тетушку все же любили, несмотря на ее сердитые замечания), вдруг оказалось, что есть повод порадоваться: по завещанию к Джо переходил Плумфилд, а это вселяло надежду на благополучие.

– Красивое старинное имение, которое принесет вам не менее красивую сумму, если, разумеется, вы захотите с ним расстаться, – сказал Лори спустя несколько недель, когда у них зашел разговор о будущем Плумфилда.

– Нет, я его не продам, – решительно отвечала Джо, лаская толстенького пуделя, взятого в память о его прежней хозяйке.

– Уж не собираешься ли ты там поселиться?

– Вот именно.

– Но, дорогая моя, это же необъятное поместье. Знаешь, сколько сил и денег в него нужно вложить? Тебе понадобятся, по меньшей мере, один садовник и два огородника, а Баэр – какой из него фермер?

– А мы попробуем.

– Вы что, намерены жить плодами земли? Но это только звучит как райская идиллия, а на деле это адская работа.

– Мы намерены снимать другой урожай, – рассмеялась Джо.

– И что же это за урожай, мэм?

– Мальчики! Я хочу открыть школу для маленьких мальчиков. Такую, в которой им будет весело и они будут чувствовать себя как дома. Я займусь их воспитанием, а Фриц – обучением.

– Ну, это только Джо могла придумать. Кому еще такое могло бы прийти в голову? – изумился Лори, обращаясь к другим членам семьи, которые тоже были удивлены.

– Мне нравится этот план! – одобрила миссис Марч.

– И мне тоже, – поддержал отец семейства, уже думая о том, как он в стенах этой школы будет практиковать обучение сократовским методом.

– А его ты тоже к себе возьмешь? – спросила Мег, гладя по голове своего единственного, но многообещающего сына.

– Мне кажется, что эта нелегкая задача Джо по плечу. Идея замечательная, но расскажи подробнее, как ты будешь ее осуществлять, – вступил в разговор мистер Лоренс, горя желанием помочь влюбленным и при этом понимая, что они откажутся от его помощи.

– Я знала, сэр, что вы меня поддержите. И Эми тоже на моей стороне, хотя ей, как всегда, сначала нужно все взвесить. Так вот, поймите, – объясняла Джо, – это не воздушные замки, я давно вынашивала этот план. Задолго до нашего знакомства с Фрицем я часто представляла себе, что если разбогатею и буду не слишком нужна дома, то соберу вокруг себя мальчишек-сирот и попробую помочь им устроить нормальную жизнь, пока еще не поздно. Сколько их гибнет только потому, что никто не пришел им вовремя на помощь! Мне кажется, я понимаю их характеры, я способна сочувствовать, я смогу заменить им мать!

Марми протянула Джо руку, и дочь с улыбкой ее пожала. Она вновь заговорила с тем юношеским задором, которого так давно не ощущала.

– И Фрицу мой план по душе. Он еще раньше говорил, что как только мы разбогатеем, так сразу… Впрочем, ему не дано разбогатеть. У таких, как он, деньги долго не задерживаются. Так что огромное спасибо тете, которая любила меня гораздо больше, чем я того заслуживала. Дом в Плумфилде – это уже готовая школа. Там хватит места для сотни мальчишек. Дом очень уютный, живописные места. А воспитанники будут нам помощниками и в саду, и в парке, и в огороде. Это даже полезно для их здоровья. Фриц будет главным учителем, а папа – его помощником. А мы с мамой будем их кормить, баловать и наказывать, если понадобится. Представляете, как весело мы будем жить, когда получим Плумфилд и сотню мальчишек в придачу.

В заключение своей речи Джо выразительно всплеснула руками и так восторженно ахнула, что все заулыбались. А мистер Лоренс разразился таким смехом, что все перепугались, как бы его не хватил удар.

– Ничего тут нет смешного! – Джо пыталась перекричать его смех. – Почему бы профессору не заняться преподаванием, а помещице не поселиться в своем владении?

– Это она сочиняет новый роман! – Лори никак не хотел принимать ее слов всерьез. – Хорошо, но скажи, на какие средства вы будете содержать свое заведение? С бездомных оборвышей велик ли доход? Что вы скажете на это, миссис Баэр?

– Как же тебе хочется отравить мне радость! Разумеется, я возьму и богатых учеников. Даже большинство будут богатые, а к ним я добавлю нескольких оборвышей. Не думай, что все богатые так уж счастливы! Их чаще всего или бросают на попечение слуг, или выставляют напоказ, как дрессированных зверушек. И потом я знаю богатых вдовцов, которые совсем не умеют воспитывать своих детей. Отрочество для мальчика – самая трудная пора. Сколько любой из вас вынес обид и насмешек, прежде чем превратился в обаятельного и уверенного молодого мужчину? Дети редко жалуются, но они много страдают. Я сама переживала подобное. Мне очень хочется приласкать таких неуклюжих медвежат, показать, что их неловкие движения и сумбурные мысли не мешают мне видеть добрые, чистые, возвышенные сердца! К тому же у меня есть опыт. Разве благодаря моему воспитанию некий мальчуган не стал честью и гордостью своей семьи?