— Что случилось?

Врагов поблизости не было видно; у ворот стояли скаланские солдаты. По дороге в обе стороны шли люди, и никто не останавливал их для проверки.

— Что случилось? — со смехом переспросила Саруэль. — Ну, мы одержали победу, только тебя чуть не угробили.

«Ты не войдешь…»

Почему слова Брата вдруг прозвучали в ее уме? Айя вздрогнула.

— А Тобин? Она…

— Джорваи был рядом с ней, и он говорит, что она опять обошлась без единой царапины. Он убежден, что ее защищают сами боги, и, судя по его рассказам, так и есть.

Айя с трудом поднялась на ноги. Да, у нее все болело, но главное — она жива.

Из ворот вылетел верховой герольд и галопом промчался по дороге, крича:

— Все идите в тронный зал Старого дворца! Все скаланцы, собирайтесь в тронном зале Старого дворца!

Дилиас, широко улыбаясь, взял Айю под руку.

— Идем, дорогая. Твоя юная королева зовет нас!

— В жизни не слышала более приятных слов! — расхохоталась Айя, и тут же ее пронзила острая боль. — Идем, моя потрепанная Третья Ореска. Надо увидеть все собственными глазами.

Саруэль поддержала Айю с другой стороны и вдруг воскликнула:

— Смотрите! Там, в заливе!

Маленький кораблик скользил по воде, направляясь к разрушенным причалам. Его квадратный парус полыхал знакомым темно-красным цветом, и на нем отчетливо выделялся герб с изображением большого белого глаза над горизонтально лежащим полумесяцем.

Айя коснулась сердца и глаз, отдавая честь гербу.

— Похоже, Светоносный шлет нам новую весть, и весьма спешную, если сам оракул явился, чтобы доставить ее.

— Но как? Откуда он узнал? — задохнулся от изумления Аркониэль.

Айя похлопала его по руке.

— Идем, милый мальчик.

Что бы он был за оракул, если бы не видел всего этого?

Свинцовые печати с дверей тронного зала были сорваны, сами золотые двери распахнуты настежь. Войдя в зал со своей стражей, Тобин обнаружила, что огромное помещение уже набито народом. Солдаты и горожане освобождали ей дорогу в почти полном молчании, и Тобин ощущала на себе пристальные взгляды сотен глаз. Но здесь молчание людей было не таким, как в Атийоне. Сомнение и скептицизм наполняли воздух, и еще здесь витал легкий привкус угрозы. Тобин приказала своим стражам ни в коем случае не обнажать мечи, и Фарин согласился с ней, но Ки, шагавший рядом, выглядел встревоженным.

С некоторых окон были сняты ставни, и косые солнечные лучи вливались в узкие пыльные окна. Открытые жаровни по обе стороны высокого каменного трона отбрасывали красные блики на белые мраморные ступени. Там Тобин ожидала группа жрецов. Она увидела среди них и тех, кто прибыл с ней из Атийона; впереди стояла Калия, на этот раз без маски. Но ни одного волшебника Тобин не заметила. Кто-то убрал с каменного сиденья птичьи гнезда и застелил его пыльным бархатным полотнищем, — видимо, так это выглядело во времена бабушки Тобин. Но Тобин слишком нервничала, чтобы сразу сесть на трон.

Несколько мгновений она стояла на возвышении, не в силах вымолвить ни слова, вспоминая подозрение, мелькнувшее в глазах генерала Скониса. Но назад пути просто не было.

— Ки, помоги мне, — сказала она наконец и начала отстегивать ремень, на котором висели ножны с мечом. С помощью Ки она сняла накидку, латы и толстую нижнюю рубаху. Распустив державшую волосы ленту, она встряхнула головой, и волосы свободно упали по обе стороны ее лица. Потом она подозвала жрецов Эро.

— Посмотрите на меня, все вы. Потрогайте меня, убедитесь, что я женщина, и скажите об этом людям.

Жрец Далны провел рукой по ее плечам и груди, потом прижал ладонь к сердцу Тобин. Тобин показалось, словно сквозь нее пронесся теплый, влажный летний ветерок.

— Это женщина, и в ней течет подлинная кровь королевского рода, — возвестил жрец.

— Это ты так говоришь! — выкрикнул кто-то в толпе, и несколько голосов эхом повторили эти слова.

— Так говорит афранский оракул! — оглушительно громко произнес низкий голос у входа в зал.

В дверях стояли Айя и Аркониэль, а между ними — какой-то мужчина в перепачканном дорожном плаще.

Толпа расступилась, когда они направились к подножию трона. Айя низко поклонилась, и Тобин увидела, что она улыбается.

Мужчина сбросил плащ. Под плащом на нем было темно-красное свободное одеяние. Он достал из складок одежды серебряную маску жреца и надел ее на лицо.

— Я — Имонус, высший жрец Афры и посланный оракула, — сообщил он.

Жрецы Иллиора разом закрыли лица ладонями и опустились на колени.

— У тебя есть родимое пятно и шрам? — спросил Имонус Тобин.

— Да, — Тобин подняла рукав рубахи.

Жрец поднялся на возвышение и исследовал ее руку и подбородок.

— Это Тамир, королева Светоносного, показанная в видениях этой волшебнице, — возвестил Имонус. Айя поднялась к ним, и он положил руку на ее плечо. — Я был там в тот день, когда оракул открыл путь этой волшебнице. Именно я записал ее видение в священные свитки, и теперь я послан сюда с даром для нашей новой королевы. Твое величество, все эти годы мы хранили это для тебя.

Он взмахнул рукой, и вошли еще два жреца в темно-красных одеждах; они несли что-то на длинных носилках. Следом за ними в тронный зал вошла небольшая группа грязных, оборванных людей.

— Это волшебники Эро, — пояснила Айя, обернувшись к Тобин.

Жрецы доставили свою ношу к подножию трона и опустили носилки на пол. Нечто большое и плоское, как доска, лежало на них, плотно обернутое в темно-красную ткань с вышитым на ней серебряным глазом.

Имонус спустился с возвышения, чтобы развернуть принесенный предмет. И вот в свете жаровен сверкнуло полированное золото, и все, кто стоял достаточно близко, задохнулись от изумления, когда их взглядам открылась золотая доска высотой в человеческий рост и толщиной в несколько дюймов. На ней, как на свитке, были вырезаны слова, — угловатыми старомодными буквами, достаточно крупными, чтобы их можно было прочитать даже с середины огромного зала; и все их прочли, когда два жреца в темно-красном поставили доску вертикально:

«ПОКА ПРАВИТ ПРЯМАЯ НАСЛЕДНИЦА ФЕЛАТИМОСА, СКАЛА НЕ БУДЕТ ПОКОРЕНА».

Тобин почтительно приложила руку к груди и коснулась эфеса меча.

— Доска Герилейн!

Высший жрец кивнул.

— Эриус приказал уничтожить ее, точно так же, как он уничтожил все стелы, что некогда стояли на каждой рыночной площади, — произнес он глубоким, завораживающим голосом. — Жрецы храма Эро спасли ее и втайне доставили в Афру, где она и была спрятана до тех пор, пока в Эро не вернется истинная королева. Слушайте меня, жители Эро, стоящие на развалинах своего города! Эта доска сама по себе ничего не значит. Но на ней записаны слова, которые сказаны Иллиором, и записаны они первой королевой, избранной Иллиором. Пророчество исполнилось, и пусть оно вечно живет в сердцах верных, пусть даже на время они отступили от своего долга.