Взмолились о переговорах. 1 сентября 1481 г. Орден впервые подписал мир не с Новгородом или Псковом, а со всей Русской державой. Ивана III и наследника Ивана Молодого немцы почтительно именовали «царями русскими». Предоставили льготы русским купцам, обязались оберегать их честь и имущество, уважать веру. Им разрешалось иметь собственные кварталы в ливонских городах, строить храмы.

С третьим союзником Орды и Ордена, Казимиром, открытой войны не было, но отношения оставались напряженными. В Москве знали о договорах короля с Ахматом, да и его пересылки с новгородскими заговорщиками и мятежными братьями великого князя никак не способствовали теплым чувствам. Но коварная политика вылезла боком самому Казимиру. Литовские князья и без того были недовольны им. А русская победа на Угре всколыхнула оппозицию. Иван Васильевич наглядно показал, как он защищает подданных, а король по сути зазвал татар на свои же княжества, стал виновником страшного разорения подданных. Возмущенные паны и князья кучковались вокруг старого недруга Казимира, Михаила Олельковича. Снеслись с Москвой, не поддержит ли великий князь, если они скинут такого короля?

Иван Васильевич охотно отплатил недругу той же монетой, какими любил пользоваться Казимир. Прозрачно намекнул, что русские будут отнюдь не против. Если понадобится, пускай обращаются за помощью. Но литовские паны не умели хранить тайну, громогласно обсуждали ее на пирушках, а Казимир не был глупцом, присматривал за ними. Раздуть мятеж он не позволил. Операцию подготовил тщательно, разослал отряды, чтобы одним махом арестовать верхушку оппозиции. Заговорщики ни о чем не подозревали, свои дружины поднять не успели и очутились в руках короля. Спасся только князь Федор Вельский. У него как раз была свадьба, но в последний момент предупредили, и он бежал прямо из церкви. Слуги Казимира схватили и гостей, и невесту. Михаила Олельковича и его сообщников подвергли страшным пыткам и предали смерти. На допросах они сознались, что были связаны с Москвой.

Но и Иван Васильевич не отрекся от покровительства недовольным князьям. Он ласково принял Вельского, выделил ему неплохие владения, несколько новгородских волостей. На Русь потекли и слуги, воины казненных, крестьяне и горожане из их уделов. Всем им давали пристанище. Казимир воспылал гневом, требовал выдать беглецов – ему отказали. Летом 1482 г. к великому князю прибыло польско-литовское посольство, выложило официальные претензии: отдать земли, якобы по праву принадлежащие королю. Ни много ни мало – Новгород и Великие Луки. Конечно, Казимир не рассчитывал, что ему за здорово живешь отвалят эти города. Он просто бросал вызов. Показывал, что намерен воевать.

Иван III был готов к подобному обороту, его армия уже показала, на что она способна. Но великий князь всегда старался избегать больших войн. Если король взялся бряцать оружием, то у него существовал полезный союз с Менгли-Гиреем. В Крым поехал Михаил Кутузов, повез подарки хану и пожелания: как следует побеспокоить литовцев. Хан не заставил себя упрашивать, 1 сентября его орда нахлынула на Киев. Смела королевских солдат, наместник пан Хоткевич очутился в плену, город распотрошили и сожгли. А второе посольство Ивана Васильевича направилось в Венгрию. Враг Казимира Матьяш Корвин встретил его с распростертыми объятиями, был подписан договор о дружбе и союзе. Польский король озадачился, прислал в Москву куда более вежливые письма, о нескромных запросах будто и забыл.

Государь был удовлетворен. Мир приносил куда больше выгод для Руси, чем самая удачная война. Страна развивалась, умножалась людьми. А великий князь заботился, как закрепить эти процессы. В отличие от отца, он уже однозначно пришел к выводу: удельную систему надо постепенно ликвидировать. Она отжила свой век, стала несостоятельной. Но и отменить ее одним махом было невозможно. Она слишком цепко укоренилась в сознаниии знати, резкие шаги были чреваты потрясениями. Прецедент с бунтом братьев был свежим. Обещания Андрею Угличскому и Борису Волоцкому Иван III выполнил, одному прибавил к уделу богатый Можайск, другому сельские волости. Но поползновения допустить их к управлению государством пресек. Андрей с Борисом должны были верно служить старшему брату, и не более того. С ними заключили новые договоры, они целовали крест никогда не посягать на Новгородскую землю и прочие «примыслы» великого князя.

А в 1482 г. скончался третий брат государя, Андрей Меньшой Вологодский. Он был тихим, богобоязненным, никогда не бунтовал. Но его княжество стало ярким примером, к чему ведет удельная раздробленность. Оно совершенно разорилось, даже не могло платить подати в казну. Иван Васильевич сам вносил их за Андрея. Брат остался должен ему колоссальную сумму в 30 тыс. руб. и еще 1,5 тысячи частным лицам, в основном – итальянским ростовщикам. Все драгоценности были заложены-перезаложены, статьи дохода отданы на откуп кредиторам. Князю и жениться-то было не на что, умер бездетным. Княжество завещал «господину брату старейшему». Кому же завещать, если столько должен? С братьями государь, конечно, не делился. Протестовать они не посмели.

В том же году ушел из жизни великий князь Василий Рязанский. Его сыну Ивану исполнилось 15 лет, наставницей при нем осталась мать, сестра Ивана Васильевича. И для нее, и для юного князя было крайне важно, чтобы Москва по-прежнему держала их под покровительством и под защитой своих войск. Иван III предложил дальнейшее сближение. Составили новое «докончанье». Иван Рязанский сохранял титул великого князя, собственное правительство, законы, подати. Но отказывался от самостоятельности в международных делах. Обязался вести переговоры с другими государствами и заключать с ними соглашения только через московского государя. Таким образом, Рязань фактически отказывалась от независимости, признавала себя частью Русской державы. Но разве это было плохо? Рязанщина в кои веки отдохнула от татарских набегов, чувствовала себя за Иваном III, как за каменной стеной.

Победа над Ахматом подняла престиж нашей страны за рубежом. Уже никто не смел сказать, что русские – рабы ордынцев. Слава о могуществе и богатстве Москвы распространялась все шире. Наезжало все больше иностранных купцов, вслед за Аристотелем Фиораванти потянулись оружейники, архитекторы, ювелиры, художники. Узнали, как хорошо можно подзаработать на Руси. Хотя попадались и гости не совсем приятного свойства. Из Рима прикатил брат великой княгини Андрей Палеолог. Понадеялся, что Ивану III можно за неплохую цену продать титул византийского императора, а сестренка поможет занять тепленькое местечко при дворе. Но пустой титул не заинтересовал государя, а проходимец ему был без надобности.

Софья Фоминична знала повадки Андрея еще лучше, чем муж. На Руси он мог разве что испортить репутацию сестры и тянуть из нее деньги. Выпрашивать для него назначения не стала, уклонилась. Единственное, в чем согласилась помочь, пристроить его дочку Марию, сосватала девушку за сына удельного князя Михаила Верейского и Белозерского. Даже это чуть не сорвалось. У нищей Марии не было никакого приданого. А верейские князья тоже были нищими. За долги по государственным податям отец жениха даже начал расставаться с владениями – уступил Ивану III наследственные права на Белоозеро. Вопрос о приданом был для верейских князей важнейшим. Чтобы выручить племянницу, великая княгиня дала ей кое-что из драгоценностей, подаренных мужем. Но и брат не унимался, приставал к Софье. Пришлось и ему дарить драгоценности, только бы отвязался. Наконец, вмешались бояре, подсказали Андрею: погостил – пора и честь знать. Авантюрист оскорбился и поехал торговать титулом к французам.