Не сговариваясь, они молча прошли во внутренний дворик, где никто не мог им помешать.

– Я все знаю, – изрек Келла, чувствуя, как огонь в нем мечтает вырваться на свободу. Чтобы как-то погасить пламя своих самых плохих чувств, он с силой долбанул по стене. Не помогло.

– Кретин. Не сломай тетке дом. Придется платить, – угрюмо произнесла Нинка.

– Ты и заплатишь. Ты ведь почти получила наследство от нее, моя крошка? Да? Думала, глупый мальчонка Келла не узнает правды? Ты меня использовала! – прошипел Келла, вплотную подходя к Нинке. Та, только что прочитавшая смс от Кати и еще не пришедшая в себя от такого, по ее мнению, подлого обмана, просто стояла и смотрела на разгневанного парня широко открытыми глазами. Ее едва родившиеся тайные мечты о любви утонули, не успев выплыть на берег.

– Считаешь себя самой умной, да?

На слова Келлы девушка только поморщилась. Ей тоже было что высказать синеволосому. Она пока подыскивала слова, чтобы оскорбить парня.

– Молчим? Ты меня использовала, маленькая… – Он не стал продолжать предложение, но блондинка вполне поняла, что хотел сообщить ей молодой человек и как хотел назвать. Нинка окинула яростным взглядом Келлу и залепила ему звонкую пощечину. Он отступил на шаг, и глаза у него покраснели – но явно не от слез. От злости.

«Он притворился, что влюблен меня?! В меня, в которую невозможно не влюбиться? Подонок!» Но вслух она ничего не сказала.

– Ты мне лгала! – вновь закричал драммер. – Использовала! Как вещь! Я не вещь! Я не средство достижение твоей гребаной цели!

– И это ты мне говоришь? Мне? Это ты врал мне, сопляк! Это я была игрушкой! У меня хотя бы была цель, а ты веселился, мудак.

– Проклятье! Это ты! Ты использовала меня, – яростно говорил синеволосый, осознавая, что его всегда уверенный голос все больше и больше срывается.

– Кто кого! Думаешь, это было смешно? Врать про приворот! Да я поверила тебе! Я переживала, что ты не любишь меня по-настоящему! – вновь ударила его по щеке Ниночка, но удар получился не таким сильным, как первый, но обидным. Тогда она попробовала ударить его еще и еще раз, и била Келлу по лицу до тех пор, пока не почувствовала боль в ладонях. Музыкант же просто стоял и никак не реагировал, а щеки его пылали ни чуть не меньше, чем обида в душе.

Нинка хотела, чтобы ему было очень больно, а в результате больно стало ей самой. Она остановилась, тяжело дыша.

– Дура, – выдал Келла почти спокойно. – И тебя я ревновал к другу.

– Я ненавижу тебя, – прошипела Нинка, как кошка.

– Я тоже тебя ненавижу, – не менее «дружелюбным» был и ответ Келлы.

– Я не хочу тебя видеть, – выдохнула девушка.

– Я тоже не желаю лицезреть твою противную мордашку.

– Ты говоришь, что я страшная? – еще больше вспыхнула Нинка.

– Я никогда не думал, что скажу это, – закусил губу парень, – но оказывается, в оболочке сексуальной и милой девочки может жить уродливая ведьма. Ты из таких. Ха! – вдруг воскликнул он с нервным смехом, – а я сначала угорал над Кеем! Досмеялся и встретил точно такую же тварь. Не зря мне говорили, что ты похожа на Алину. А ты так лживо признавалась мне в любви – всего лишь два дня назад, на Nзапрещено цензуройN теплоходе. Помнишь?

Журавль помнила. Тогда она просто шепнула об этом ему на ухо, когда они стояли на нижней палубе, обдуваемой бешеным ветром. Ей было холодно, а Келла ее грел, хотя и сам дико мерз. Тогда она мимолетом шепнула парню о том, что любит, а он услышал и облегченно вздохнул. А потом, как черт из табакерки, откуда-то появился Виктор Андреевич и пара его братьев, и восторженный всего-то от двух слов («Люблю тебя») Келла вынужден был отпустить девушку. К разговору о любви они больше не возвращались. Нина считала, что поступила глупо и показала свою слабость, а Келла боялся, что, если он пристанет к девушке с этим, она скажет, что пошутила или заявит еще что-нибудь резкое. С ним у блондинки не всегда получалось быть ангелом.

– Я все думал, что ты таскаешь меня по своим Nзапрещено цензуройN родственникам? Вот и ответ. Радует, что никакое наследство ты не получишь – только полный сумасшедший женится на тебе.

– Умолкни. Любовь? Я никогда-никогда-никогда тебя не любила! – с неестественной улыбкой, которую Келла принимал за язвительную гримасу, говорила Нина. – Ты думаешь, я могу полюбить такого мудака, как ты? Ха, ха, ха и еще раз ха! Ты не нужен мне! Ты видел себя в зеркале? О, я думаю, видел – ты каждый день лицезреешь свою харю.

– Не нравится мое лицо? – с угрозой спросил парень.

– Не нравится в тебе все: лицо, тело, голос, характер – нет, бесхарактерность, непроходимая тупость, – стала перечислять Ниночка, загибая пальцы, – твоя…

Она внезапно замолчала – увидела, что Келла подошел ближе, глядя на нее, не мигая. Это не испугало Нину, она знала теперь точно, что парень ее не ударит и не причинит вреда, но ее страшило другое – то, что ее, как магнитом тянет к нему.

Перестав ругаться, они застыли друг напротив друга, не в силах отвести взгляда в другие стороны.

– Зачем ты это сделала? – первым подался вперед к девушке Келла, так, что теперь касался ее. Его руки дрожали, и за это парень ненавидел себя. Ведь это всего лишь какая-то блондинка, которых он привык называть тупыми, а он, сильный и бесстрашный, расклеился посильнее, чем Фил, увидевший бездомного котеночка. Всего лишь гибкая и красивая герла на пару ночей. Дьяволица, любящая только деньги и саму себя. Почему рядом с ней так хорошо? Келла коснулся кончиков ее пальцев.

А девушка, чувствуя тепло, исходящее от Келлы и не сводя с его глаз свои, сделала следующий шаг: обняла его за пояс, а через миг поцеловала, как самая настоящая дикарка, покусывая ему губы едва ли не до крови и крепко-крепко прижимая к себе.

«Кто бы видел, как я пала!» – гнев Нинки постепенно спадал, когда она чувствовал, как ее обнимает Келла, – так нежно он не обращался даже с любимой барабанной установкой. Он позволял ей жестко, с напором целовать себя, а отвечать ей хотел с предельной осторожностью, чтобы потом, когда она слегка успокоится, завладеть инициативой.

Красное солнце стало розовым, а темно-синяя воронка от взрыва постепенно уменьшалась.

Она понемногу успокаивалась, поняв, что хочет все же быть, как и прежде, ласковой кошечкой, а ее напористая страсть переходила к Келле, и теперь он с трудом контролировал себя. Парень, не в силах сдерживаться, сквозь зубы выдохнул ее имя и начал целовать лицо, шею, открытые плечи девушки. А она точно упала, если бы его руки не удерживали ее, прижимая к себе.

«Черт, моя маленькая стерва, перестань меня мучить!»

«Кто бы это видел!..»

Страсть и нежность распределились поровну.

На самом деле их кое-кто видел. Нет, вернее, даже целенаправленно подглядывал. Сосед Эльзы Власовны, приехавший на отдых к друзьям и являющийся по совместительству известным режиссером, в это время за забором собирал жимолость, задумчиво поедая кислые ягоды и морщась. Он давно уже ждал, когда же наконец на лоне природы на него нахлынет долгожданное вдохновение, позволяющее найти гениальную идею для нового фильма, а вдохновение явно где-то застряло и не спешило посетить режиссера.