мою сторону, или защищает меня. Второй вариант мне не нравится, это я ее должен защищать, а не наоборот. Да к тому же, а не боится ли она этого пьяного буяна? Осторожно обнимаю ее за талию и прижимаю к себе ближе, чувствую ее беспокойство и легкую злость, но не более.

– Ты что себе позволяешь, сосунок? Кого в мой дом привела, дочка?

– Мужа! – резко выкрикивает зельеварка, видимо, окончательно потеряв терпение. – Это мой муж – Вальтер, – махнула рукой в мою сторону, – а это мой отец, Михаил. Познакомьтесь и прекратите использовать магию, такое чувство, будто вы не друг другу больно хотите сделать, а мне.

Закончив нас представлять друг другу, жена вырвалась из моих объятий и пошла к кровати, снова одеваться. Встаю так, чтобы этот подозрительный «папочка» не видел дочь, но тот и сам отворачивается в сторону. Думает обо мне, судя по эмоциям, в нем борются несколько чувств: неверие, недоверие, сомнение, раскаянье и жалость. Этот маг меня жалеет? Невольно вырывается смешок, прячу его за кашлем.

– Одень, – шепчет Пенелопа и мне на плечи ложится что-то похожее на пиджак. – А ты, пап, иди спать, и хватит уже пить.

В ее словах читается разочарование, причем не только в отце. Не надеваю предложенную одежду, хотя бы потому, что непонятно откуда она ее взяла, кому принадлежит. Возвращается в кровать и, укрывшись, сидит напротив камина, греется.

– Парень, – отвлекает меня тесть и рукой слегка подзывает к себе. – Давай выйдем.

Не нравится мне то, как он опасливо косится на дочь при этом, да и чувства его непонятны, какой-то интерес и подозрительность.

– Пап, если снова попытаешься начать драку, я маму позову, – отзывается жена, не двинувшись с места.

Одеваюсь и выхожу вслед за тестем на улицу, там все же приходится надеть пиджак, куртка осталась на вешалке. Мы не выходим за пределы стен сарая, чтобы нас не было видно из дома, дверь на чердак плотно закрыта, свидетелей нет, но мужчина не начинает говорить, оглядывает все вокруг. Изо рта идет пар, температура сильно опустилась ночью.

– Кто ты? – задает он вопрос на удивление трезвым голосом. – Я видел родовой огонь, но не чувствую в тебе магии, но ты точно в ней разбираешься.

– Как для дилетанта? – иронизирую, наблюдаю за ним с подозрением.

– Я серьёзно, – неодобрительно прищуривается мужчина. – Ты… знаешь?

Нет, все-таки родственники у нее странные, мне не нужно моё проклятие, чтобы понять, что мужик темнит.

– «Знаю» что? – слегка прищуриваясь.

– Не играй со мной в дурачка, парень. Сколько тебе лет? Тридцать, сорок? – зачем-то спрашивает он, не понимая, как нелепо звучит из его уст эта фраза.

– Больше, – отвечаю ему, чем несколько сбиваю его спесь.

– Так ты маг, но без магии? – он теперь совсем по-другому смотрит на меня. – Откуда ты узнал о моей дочери? Кто тебе сказал?

– «Сказал» что? «Узнал» что? – повторяю с нажимом, теряя терпение.

– Не прикидывайся идиотом, я не поверю в слезливую историю любви или что там, по мнению Пенелопы, у вас. Я спрашиваю: кто тебе сказал?

– «Сказал» что? – переспрашиваю я и, когда разозленный мужчина хватает меня за ворот пиджака, окончательно выхожу из себя и применяю свою новую силу: – Отпустил.

Его руки разжались сразу же по приказу, а взгляд слегка опустел. Сдавленно захрипел, борясь со страхом и паникой, что так прячет внутри.

– Что, по твоему мнению, я знаю? – молчит, потому добавляю силу в голос. – Отвечай!

– Пенелопа, она уже отдала тебе, – прерывисто произносит он, словно каждое слово причиняет сильную боль, – свою силу.

– Что она мне отдала? – растерянно оглядываюсь назад, а затем опять перевожу взгляд на тестя.

– Сердце, в нём их сила, – шепчет, напустив туману, мужик, и я начинаю сомневаться, что моя сила работает на пьяных.

Наверху скрипнула дверь, жена вышла на улицу, даже не одевшись толком.

– Ты что делаешь? – злюсь на нее, вечно она не вовремя. – Иди внутрь!

– Пап, я тебе постелила, иди спать, – недовольно поджимает губы жена, чувствую, как она злится на меня.

Маг оглянулся на дочь, замер и снова сдавленно вздохнул, словно она ему тоже приказала. Ещё некоторое время старик смотрел на неё, а затем закрыл глаза, с трудом скрывая бушующие в нем чувства. Я знаю, что причинил ему боль, ощущаю его злость и немое отчаянье. Что он имел в виду? Что-то я упускаю из виду, но не понимаю, что именно.

– Папа, не спи стоя! – поняла его поведение по-своему жена.

– Пенелопа, иди внутрь, – повторяю, слегка повышая на нее голос, ведь ещё немного, и она совсем простынет на этом морозе.

Ей больной спины мало? Совсем не думает о себе, а тем более о ребёнке. Сам на мгновение закатываю глаза, вот только о нём мне думать сейчас не хватало, но, похоже, именно мне и придётся, раз уж мать о нем не думает. Странно это, ведь я до сих пор не знаю, есть он или нет, это уже не так важно для меня.

– Пенелопа, ты так простынешь! – рычу сквозь зубы.

– Пап? – вновь игнорирует меня жена.

– Иди, ложись, я в дом пойду, хозяин я или нет, – отзывается тесть с улыбкой и уже поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю его за локоть.

– Я провожу, а то мало ли, – говорю для жены, а сам тащу удрученного мага до дома. – Не рассказывай никому о том, о чём мы говорили.

– Парень, не обижай ее, – слышу от него на пороге дома, где и отпускаю.

Оглядываюсь назад, Пенелопы с этого места не видно.

– Боюсь, у меня не получится, отец, – отвечаю ему без иронии как раз перед тем, как дверь в дом открывается.

– Папа, где тебя носило? – встречает нас на пороге одна из его дочерей. – Сколько можно пить?

Слишком их много, я даже не пытаюсь запомнить все имена, все равно забуду. Только красноволосую помню и ту, некромантку по имени Иза. Девушка в ночной рубашке до пола принимает отца из моих рук, а то он уже плохо стоит на ногах.

– Изабелла, а ты что здесь делаешь? Живо пошла спать! – вдруг разорался пьяный мужик,