большой стальной дверью. Хранится среди прочих сокровищ жирных, самодовольных типов с площади. Он не сказал, с какой именно площади, но меня тогда это не сильно волновало. Дед был совершенно безумен, в этом не было сомнений.

Я вернулся к мистеру Догни, рассказал ему все о своих поисках и неутешительных открытиях. Он мог лишь посочувствовать. Да, я нашел свою семью, но и без того невеселая моя жизнь наполнилась горечью и отчаянием. Родительские долги, сумасшествие деда… а еще меня все не отпускали мысли об этой неведомой Машине. Я не мог спать, почти не ел, слова деда не выходили у меня из головы.

Я снова отправился в Гримсби, встретился с отцом и попытался узнать у него что-нибудь об этой Машине. Он был непреклонен – Джордж Фиш ненавидел своего отца, ненавидел его изобретение, и ничего не хотел о нем говорить. Кроме, разве что, того, что никакой Машины Счастья не существует, и мой дед просто помешался. «Машина, которая создает счастье!- презрительно бросил он.- Если бы она существовала, наша жизнь была бы совершенно другой, сынок!»

Я покинул отца в разбитых и смешанных чувствах. Вернулся домой. Каркин начал приставать и выпытывать, увидев мое потерянное, меланхоличное состояние, и я ему все выложил. И тогда он сказал мне одну вещь, которая изменила все: «Да, твой отец ненавидит твоего деда и считает, что тот просто спятил. Скорее всего, твой дед действительно спятил. Но это еще не значит, что он ошибается по поводу Машины. И ее местонахождения…».

Я задумался. Если гремлин прав, и мой дед действительно изобрел Машину Счастья, то я просто обязан ее отыскать, обязан вытащить свою семью, спасти их из тех жутких мест. И ее поиск с того дня занял все мои мысли. Я еще несколько раз навестил деда в Инсейн-Тру, каждый раз словно оставляя там частичку своего рассудка, но ничего нового не узнал. Он продолжал твердить все то же: про подземное хранилище, стальную дверь и площадь. И тогда я решил взглянуть на все это буквально – взял план города и попытался отыскать площадь, на которой может находиться то самое хранилище со стальной дверью, и… я отыскал. (Так я в тот момент думал).

Это был банк «Троттера и Коттера» с площади Труамтара́. Все признаки совпадали, и где еще Машина могла быть спрятана, как не в подземном банковском хранилище?!

Решение появилось само собой. Я понял, что должен делать, и мы с Каркиным начали готовить план. Никто еще не влезал в хранилище Двух Толстяков, но ни у кого из них не было в компаньонах гремлина, ни у кого из них не было инженерного гения мистера Догни, хотя последний так и не понял, для чего мне понадобились механические крылья и прочие странные даже для него приспособления.

Не стану обременять вас подробностями всего дела, скажу лишь, что завершилось оно одновременно и успехом, и провалом. Мы влезли в хранилище, забрали деньги, около полумиллиона льотомнских фантов. Но Машины там не оказалось.

Ну и шумиха тогда поднялась. Просто беспрецедентное событие! Мы враз стали героями дня! Героями недели, как минимум! Двор Р'Оз был поставлен на уши, и это вам не ленивозадая полиция Тремпл-Толл – вы только подумайте: у местных увальней можно украсть Пыльное море прямо из-под носа, а они и не почешутся! В то время как там за дело взялись лучшие представители полиции, гении сыска Моркоу и Клю. Это не могло не льстить: о них частенько писали газеты, у каждого из них на счету было несколько пойманных и обезвреженных маньяков и сумасшедших ученых, а что уж говорить об обычной шушере…

Выждав, когда даже эхо от учиненного нами переполоха уляжется, и Моркоу с Клю, переключат свои носы на других грабителей, я выплатил долги за отца и мать. Им вернули их имена, отцу вернули старую дедушкину квартиру. Отсутствие Машины Счастья в хранилище под банком меня не слишком огорчало, и, признаться, я практически и думать о ней забыл. Но ненадолго.

После того, как дедушкина квартира вернулась к моему отцу, во вновь открытый почтовый ящик пришло письмо без обратного адреса, хранившееся на почте многие годы. И в нем говорилось… я помню его наизусть:

«Здравствуй, старый друг.

Столько разпорывался тебе написать, но стыд пожирал меня от одной лишь мысли о том, как ты читаешь мое письмо, презрительно комкаешь его и швыряешь в огонь.

Прости меня. Прости за то, что я сделал. Я знаю, что ты злишься на меня – впрочем, заслуженно, но я… я должен умолять тебя о прощении. Перед самым концом. Он идет за мной. Я знаю. Этот ужасный человек уже заполучил Машину, но ему достался только один ключ. Как только он узнает, что нужен и второй, он явится. Я не могу этого допустить… У него нет тайного ингредиента, а это значит, что с помощью Машины он сделает вовсе не счастье. Ты лучше других знаешь, о чем речь.

Но я не открою ему тайный ингредиент, не отдам ему ключ. Я отправляю его тебе, старый друг. А тайну Рецепта я заберу с собой. Яд уже приготовлен, и это мои последние мысли. Мои последние сожаления. О тебе.

Прости меня за то, что я сделал.

Прощай.

Реймонд Реджинальд Рид. Без эпилога».

Да, я вижу, что вы все поняли. Письмо и приложенный к нему ключ подтвердили то, что дед действительно изобрел Машину Счастья.

Я показал письмо отцу и уговорил его рассказать мне все, что он знает. Нехотя он поведал мне невероятную и поистине невозможную историю о сумасшедшем изобретателе и о Машине Счастья.

Мой дед, Говард Фиш, был очень наивным человеком и убежденным оптимистом. Он обладал творческим разумом и непреодолимым желанием делать людей вокруг чуть более счастливыми, чем они были. Вы можете назвать это вдохновленностью, а можете навязчивой идеей и даже манией, но, сталкиваясь каждый день с горестями и трагедией, видя страдания и несправедливость, он мечтал хоть немного это изменить. Эта идея крепла в нем, росла и с каждым днем наполняла его. Все его мысли занимал один лишь вопрос: «Как сделать людей счастливыми?». Говард Фиш был невероятным сластеной и талантливым изобретателем, он сконструировал несколько шоколадных и пирожных машин – знаменитые Тарталетки Кри, к слову, производятся на механизме, который он создал. И вот однажды он построил некую Машину. Механизм, не имеющий аналогов. Эта Машина, или, вернее, то, что