***

Утром 11 июня на склонах холмов по всему занимаемому британцами кряжу командиры частей 3-й бригады коммандос инструктировали личный состав перед сражением. Многие использовали макеты местности, сделанные из художественным образом разложенных пончо, на которых с помощью подручных средств наносили направления наступления формирований. Вокруг каждого командира кружком сидели на корточках сжавшиеся от холода офицеры, слушая, как он обрисовывал им временные рамки работы по противнику минометов и артиллерии, графики действий на разных фазах операции. «Это решающая битва в войне, — подчеркивал командир 42-го отряда коммандос Ник Вокс и продолжал ровным мягким голосом: — Внезапность и абсолютная тишина жизненно важны. Если надо, можете заняться старым добрым делом — прикажите всем попрыгать перед началом, дабы убедиться, что ни у кого в снаряжении ничего не дребезжит и не гремит. Кашляющих придется оставить в тылу. Если очутитесь на минном поле, помните — надо идти вперед. Никому нельзя останавливаться, как бы ни просили. Надо наступать без остановок — довести атаку до конца, иначе в итоге погибнет больше людей».

Пока он проводил инструктаж, на покрытой поземкой земле вокруг него солдаты собирали оружие и военное снаряжения в подготовке к вертолетной переброске на исходные рубежи — туда, откуда коммандос начнут марш. «Противник надежно окопался на очень сильных позициях, — заканчивал свою речь Вокс. — Однако я уверен, когда мы будем там, среди них, они долго не продержатся. Я хочу видеть в конце, как «арджи» кубарем скатываются по этим холмам к Порт-Стэнли, показывая остальным, что то же самое случится и с ними». После опыта боев в Гуз-Грине сделалось очевидным, что в ночных условиях качество подготовки и выучка британцев дает им огромное преимущество перед противником. Солдатам Томпсона предстояло наступать в темноте и стремиться достигнуть целей до рассвета.

На протяжении всей долгой и студеной второй половины дня бойцы стояли, били ногой об ногу и о землю, болтали, пили чай и рассматривали в бинокли странную чужую местность, казавшуюся им этаким лунным ландшафтом, вглядывались во вражеские позиции, которые им предстояло атаковать. Затем с наступлением сумерек длинные цепочки тяжело нагруженных людей приступили к движению вперед, зная, что то же самое делают сейчас тысячи других воинов по всей протяженности британского фронта. Британские пушки вели беспокоящий огонь по неприятелю на протяжении нескольких ночей. Теперь артиллерия принялась бить по-настоящему, причем стреляли не все сразу и не с одной позиции, а залпы — неожиданно громкие и пугающие — раздавались из разных точек, в том числе и с моря, где медленно курсировали туда и сюда вдоль огневого рубежа четыре фрегата[492]. Аргентинцы отвечали нерешительно, били неточно, поднимая фонтаны грязи и дыма далеко в стороне от наступавших британцев. В сгущающейся темноте нервные защитники требовали стрельбы осветительными снарядами. Вспышки и свет над головами заставляли идущих солдат замирать на месте стоя или присев. Казалось невозможным, что их не заметят. И все же, когда свет гас, тишина возвращалась в горы. Шепотом по рядам и колоннам передавались предостерегающие команды первопроходцев: «Идти точно по следу человека впереди. Отсюда и далее другого чистого пути через минные поля нет». И вот так они шли, шли и шли по замерзшим и пустынным горам.

Объектом наступления 42-го отряда коммандос Вокса служила гора Харриет — крутой одинокий кряж в самой дальней южной оконечности гряды высот[493]. Патрули разведали длинный и обходной маршрут, позволявший стрелковым ротам зайти и атаковать аргентинские расположения с тыла[494]. Процесс продвижения представлялся очень рискованным, поскольку весь путь пролегал по открытой местности, на которой аргентинцы должны были всенепременно заметить британцев, если бы не поленились как следует воспользоваться имевшимися у них приборами ночного видения[495]. И все же план Вокса удался. Отмечались, правда, несколько раздражающих проволочек, когда одна рот» заблудилась на марше, а другая никак не могла войти в контакт с Валлийскими гвардейцами, которым предстояло закрепиться на исходной линии[496]. Но Вокс упорно сохранял спокойствие и не спешил. «Мы будем поддерживать тактический интервал между ротами во время движения по открытому пространству», — твердо и упорно говорил он по рации. Наконец — пусть с опозданием, но зато без царапинки — отряд вышел на заданную позицию. В процессе массированного артиллерийского обстрела с моря и суши десантники принялись карабкаться по склонам. Британцам оставалось всего 100 ярдов (91 м) до вершины, когда противник наконец заметил их и открыл огонь. Рота «К» капитана Питера Баббинттона применила против зарывшихся в скалах аргентинцев 66-мм и 84-мм гранатометы и универсальные пулеметы, по-лягушачьи перепрыгивая с места на место во время взрывов, зачищая долговременные огневые сооружения с помощью стрелкового оружия и гранат. Между взрывами на склонах раздавались выкрики британцев «шестьдесят шестой!» и «граната!», призванные упредить товарищей перед новым выстрелом или броском. Многие солдаты противника побежали раньше, чем морские пехотинцы успели добраться до них. Но когда парни Баббингтона сблизились с неприятелем, по ним принялась бить вражеская артиллерия, ранив четырех человек штаба роты. Один унтер-офицер погиб при штурме бункера. Капрал Ларри Уоттс забрасывал неприятельскую позицию гранатами, затем обогнул валун и неожиданно увидел перед собой винтовочное дуло. Раненный выстрелом в шею, он схватился за ствол, чтобы отбросить его в сторону, но другая пуля попала отважному бойцу прямо в сердце. Капрал Стив Ньюлецц, раненный в обе ноги, сидя продолжал по рации направлять действия своего отделения в атаке[497]. Когда рота «L» стала постепенно перебираться в направлении второго объекта коммандос, рота «Е» уже взяла свыше семидесяти пленных и обеспечила вершину горы Харриет ценой потери всего одного человека[498]. Достойное всяких похвал деяние, и особенно потому, что бригадир Томпсон твердо считал Харриет самой трудной целью бригады.