— Охотничьи угодья Кровавой Руки, Эль-Метисо и апачей полны опасностей! — значительно произнес индеец.

— Это меня не касается. Поговорите с Вильсоном!

— Мои братья предупреждены!

Сказав эти слова, индеец вскочил на коня и поскакал галопом, продолжая прерванный путь. Сэр Фредерик провожал их взглядом, любуясь и всадником, и его конем, которые неслись свободные, как ветер, свистевший в их ушах.

Восполнив пробелы прошлого, возвратимся теперь к Хосе и канадцу, оставленными нами в Туманных горах.

Бушевавшая всю ночь неистовая гроза утихомирилась лишь поздним утром. Тучи рассеялись, исчезли без следа, небо заголубело, но земля хранила следы опустошительного ливня. С высот стекали бесчисленные ручейки, ручьи и бурлящие потоки. Их бурые от ила и глины воды несли вниз глыбы земли, сухую траву, сорванный со скал кустарник, мелкие комки и даже вырванные с корнем молодые деревца.

А под всей этой безотрадной картиной лучезарно сияло солнце.

На одном из обломков скалы, близ пирамиды, сидел с поникшей головой Розбуа, на энергичном лице которого горе в одну ночь провело глубокие борозды, подобно вымоинам, сделанным бурей у подножий Туманных гор. Его седые волосы трепались по впалым побледневшим щекам. Казалось, он не замечал знойных лучей солнца, падавших на его обнаженную голову. Его душевная твердость и сила духа казались окончательно сломлены последним ударом судьбы. Отчаяние будто отняло у него последние остатки энергии, обрекло на неподвижность и безгласность.

Долго оставался он в таком положении, но вот наконец поднял голову, как очнувшийся от забытья человек, в глубине души которого еще тлеет крохотная, неугасшая искра надежды, способная вдохнуть в измученное тело новую жизнь. Машинально пошарил он возле себя рукой, ища оружие, не найдя его, горестно вздохнул и поднял к небу безоружные руки. В этот момент он заметил Хосе, вышедшего из-за уступа скальной гряды. Легкая улыбка тронула губы канадца при виде верного сподвижника, и он невольно подумал, что, наверное, Провидение не зря посылает человеку друзей, чтобы поддержать их на крутых поворотах жизненного пути.

Это был Хосе. Не всегда ли лицо друга есть как бы отражение бодрствующего Провидения?

Мрачное облако на этот раз лежало на челе испанского охотника, обыкновенно столь беззаботного. Быстрый взгляд, брошенный им на товарища, успокоил его, ибо тот сам поднялся навстречу ему. Выражение лица Хосе прояснилось: он почувствовал, что старый дуб слишком глубоко пустил в землю корни, чтобы рухнуть под напором судьбы.

— Ничего? — коротко спросил канадец.

— Ничего, — отрезал бывший вояка, отбросив в сторону банальные утешения. — Но мы его найдем! — прибавил он.

— Это и я говорю себе. Пойдем же искать его!

Имя Фабиана не было произнесено между ними, но они знали, о ком шла речь.

И все же Хосе захотел удостовериться в возвращении друга к активной деятельности. Успех их предприятия требовал от них полной обдуманности в действиях и взаимной поддержки. Вот почему Хосе безжалостно дотронулся пальцем до свежей раны, испытывая силу пациента.

— Жив он или погиб, — сказал он, пристально гладя на канадца, — в том и другом случае мы обязаны найти его!

Пациент вынес испытание, не дрогнув.

— Таково и мое мнение! — спокойно произнес он. — Если я найду его мертвым, я убью себя; если живым — буду жить. В том и другом случае я буду не долго страдать!

— Пусть так, — кивнул Хосе, мысленно делая оговорки и рассчитывая на благоприятное влияние времени, которое излечивает всякое горе, что бы там ни говорили поэты, воспевающие неизлечимые скорби. — Теперь пора действовать, нам надо опять пойти по следам гнусного метиса, которого мы попотчуем своими ножами гораздо скорее, чем он предполагает!

— Сперва давай попытаемся установить, каким образом Фабиан попал в руки индейцев! — предложил Розбуа. — Слушай-ка, видишь этот плоский камень, который служил нам там, на пирамиде, прикрытием? Выходит, во время рукопашной схватки он скатился вниз, увлекая за собой и обоих боровшихся?

— Вероятно, так все и произошло. Я сейчас пойду наверх посмотреть, нельзя ли определить, в каком положении происходила борьба. Ты понимаешь, что это очень важно. Если Фабиан упал вниз головой, — а это неизбежно случается, когда стоишь на ногах и вдруг потеряешь точку опоры, — то он разбил себе череп; но, может быть, он боролся с индейцем в лежачем положении и потом уже вместе с ним скатился вниз, — тогда он мог отделаться всего несколькими ушибами.

Хосе направился было наверх пирамиды, когда Красный Карабин остановил его.

— Подожди, — сказал он ему, — поднимемся вместе, по возможности не держась за кусты. Мне пришла в голову одна мысль. Осмотрим их внимательнее.

Охотники медленно стали взбираться по откосу, тщательно исследуя каждый знак. Как и ожидал канадец, едва они поднялись вверх на несколько футов, как увидели то, что им хотелось знать.

— Посмотри, — воскликнул канадец, указывая на два куста, росших на одном уровне по склону скалы в расстоянии трех футов один от другого, — видишь эти сломанные ветки? Это сломал кто-нибудь из боровшихся. Без сомнения, противники катились поперек склона. Вон и ямка, где лежал камень. Они задели его выступ и своей тяжестью сорвали его с места. Я ручаюсь, что мы найдем его по близости!

— Не стоит терять времени. Теперь уж для нас обоих ясно, что Фабиан скатился не вниз головой.

— Да, но он в плену и у каких врагов!

— Главное, что он жив. А вот отыщем ли мы его…

— Господи, — вскричал канадец, преодолевая дрожь ужаса, — где, в каком месте вроют столб пыток для него?

— Ты ведь находился в таком положении, и…

— Ты меня спас, хочешь ты сказать? Спас, мы и его спасем!

— Главное, повторяю, то, что он почти наверняка жив!

Красный Карабин принял это утешение, чувствуя себя готовым на все ради спасения Фабиана.

— Итак, этот вопрос решен. Теперь…

Тут канадец прервал друга, сжав ему с такой силой руку, как будто хотел переломить ее.

— Постой! — вскричал он, словно пораженный внезапною мыслью. — А где трупы убитых нами индейцев? Конечно, в этой пропасти. Кто же поручится, что не там же лежит и тело Фабиана?

— С каких это пор эти краснокожие шакалы, и в особенности этот проклятый метис стали так заботиться о трупах своих врагов? Без сомнения, негодяи унесли трупы своих людей, чтобы избавить их от поругания со стороны живых, это их обычай. Нет, нет! Если бы Фабиан был мертв, мы бы увидели здесь по крайней мере его обезображенный труп. Будь уверен, что метис не снял бы так поспешно осады, если бы не имел на этот счет особого плана. Он знает, что дону Фабиану известно местонахождение богатств, которые я так хорошо упрятал. И пока золото не будет им найдено, жизнь Фабиана для него священна!