Кира стиснула зубы.

— Он прав, не нужно ругаться. Разделяться нам нежелательно, ребята. Идем все вместе, однозначно, — твердо отмел все возражения Валенов, — собираем лагерь.

— Стойте, — окликнул всех Могильников, — до заката всего четыре часа, выдвигаться сейчас небезопасно, вдруг собьемся с пути. Тем более там, вдалеке на полянке туман наблюдается. А у вас всех, как я понял, туман сумасшествие вызывает.

— На сонной пустоши, не на полянке… — поправил Могильникова Эдкевич.

Патологоанатом промолчал.

— Роман Александрович, вы что думаете? — задала Кира вопрос руководителю.

— Разумное замечание, но поблизости нет источника воды, Олег Уюкович, — вздохнул Валенов.

— Зато здесь есть небольшая лужа, хотя и с ржавой водой, да и болото рядом. Если попытаться прокипятить, то пищу можно приготовить. А пить будем воду из оставшихся запасов, — предложил Могильников.

Роман вновь почувствовал себя ущербным. Вроде руководитель — он, но хорошие идеи все равно остаются за другими членами группы. Обиженный Роман Александрович, буркнул, что согласен с идеей Олега Уюковича, и уткнулся в кружку с чаем.

Вечер…

Крики, что доносились из лагеря туристов, слышны были даже в деревне Квазимодо Никифоровича. Компания жарила шашлык на веранде дома смотрителя поселка и вскоре услышала вопли в глубине леса. Баба Соня перекрестилась и пробормотала:

— Видать, Лоа Лакроа очередного путника с собой забрал…

На самом же деле кричал Тощий, причем не естественным для мужчины писклявым голосом. А все потому, что бедолага воткнул себе в ладонь нож. У вас, дорогие читатели, уже забегали мурашки по коже?

Мишка Худогубкин решил, пока Элина готовила ужин, показать всем фокус. Он заявил, что умеет быстро стучать ножом меж пальцев. Два круга сделал, а на третий отвлекся на белку Ивана и воткнул нож в кисть. Сначала он смеялся, потом рыдал, а потом, отойдя от шока, завопил. Какое уж тут привидение! За таким даже Лоа Лакроа не рискнёт охотиться — себе дороже! Кстати, оно и не рискнуло. Лоа бродил неподалеку от лагеря туристов по своей пустоши, но вопли Тощего несколько остудили его желание искать любимую и воровать души заблудившихся туристов.

Дарьян Покровский, несмотря на то, что всеми силами старался поддерживать свою репутацию наглого и харизматичного пацана, при виде крови упал в обморок. Увы, смелость ему досталась от мамы, а не от папы.

— А выпендривался-то как… — хмыкнула Кира. — Эдкевич, помоги его в палатку отнести.

— А Эдкевича опять нет! — заметила Элина, осмотрев лагерь.

— Плуто! Элина, поможешь? А то у нас такие нежные мальчики в команде! — специально громко, чтобы услышали все представители мужского рода, сказала Кира. Могильников зарычал.

— «Плуто?» — переспросила Элина.

— Так его вечно нет с нами! Плутает где-то, когда нужен всей группе!

Пришлось девочками самим браться за дело. Элина взяла Дарьяна за руки, Кира — за ноги. Приподняли… Элина рухнула вместе с ношей на землю.

— Да сколько же он весит!

К воплям Тощего добавились женские вопли. На этот раз Лея не смогла сдержать чувств и забыла про обиду. Девушка увидела, какую травму получил её ненаглядный и даже кружку с горячим чаем бросила куда-то в лес, чтобы броситься на помощь любимому. Правда, помощи той было немного — Лея беспрерывно рыдала и мешала Роману обрабатывать рану.

— Вы такими воплями, звенящими в унисон, весь лес на уши поднимете! — сердился Валенов.

Но тут появился Могильников. Его сопроводил… гром. В конце сентября… В тайге… Патологоанатом подошел к Лее, надавил на какую-то точку на шее — та сразу уснула. Он взял девушку на руки и отнес в палатку. Вернулся к костру.

— Кто живет в этой палатке, уложите её нормально. Она поперек лежит… Ну вот, так хотя бы визга меньше, — Могильников достал нашатырь, смочил ватку и поднес ее к носу Дарьяна. Тот не отреагировал. Могильников повторил процедуру — без результата. Патологоанатом хмыкнул.

Элина тем временем подошла к Валенову, чтобы помочь забинтовывать Тощему кисть. И сразу заметила, что тот накладывал повязку как-то неуверенно и кривобоко.

— Роман Александрович, зачем вы пошли в руководители? — заворчала девушка. — Даже руку перебинтовать не можете.

Это замечание Валенова задело. Он расстроился, но виду старался не подавать — молчал.

— Я умираю? — произнес кукольным голосом Тощий.

— Да, — улыбнулся Валенов и погладил Мишку по голове.

Тощий подскочил с земли, вырвав у Элины из рук бинт, уронил его в костер и заорал:

— Как же это? Умираю?! Я еще слишком молод! Да это же просто ранка, пусть и глубокая! — Мишка посмотрел на руку и тут же потерял сознание.

— Ой, мужики собрались… — усмехнулась Кира.

— Роман Александрович! Что за шутки? Довольны!? — возмутилась Элина и поправила очки.

— Ты о чем? — повернулась к ней Кира.

— Да руководитель сказал Мише, что тот умирает! Теперь Тощий без сознания и… — не договорила Элина.

— … и бинт тоже без сознания… — пошутил появившийся из воздуха Эдкевич.

— Ты где опять пропадал, Плуто? — спросила у него Кира.

— Романтику природную наблюдал. Стоп! Плуто? Почему Плуто? — возмутился Эдкевич.

— От слова «плутоний», — отрезала Кира. — А вы, Роман Александрович, оставили бы свои шуточки при себе. Мы из-за вас оказались глубоко в пятой точке человеческого тела, а вы еще шутки шутить изволите… Тем более при самом «удачливом» человеке в мире!

В это время Могильников поднес ватку с нашатырным спиртом к носу Тощего, тот очнулся и случайно резко выпрямил руку — разбил нос руководителю… Только и слышно было короткое «Ай!».

— Простите! — пропищал Тощий.

А Олег Уюкович продолжал свои реанимационные мероприятия с Дарьяном, которого перед этим аккуратно усадил возле дерева. Он снова поднес к носу Покровского ватку, смоченную нашатырем. Но тот по-прежнему не реагировал на аммиак.

Тощего вновь уложили у костра, принесли другой бинт, Кира взяла его в захват, чтобы парень не смог вырваться и выбросить бинт в костер.

Элина обрабатывала Тощему руку, тот стонал, что не хочет умирать, а хочет йогурт!

Могильников по-прежнему сидел рядом с Дарьяном и раздумывал, как привести сына в чувство. На помощь пришел Эдкевич. Он шепнул на ухо другу, что на его банковском счете закончились деньги. Дарьян мгновенно очнулся и похлопал по карманам в поисках кошелька.

— Тише, тише, — засмеялся Эдкевич, — мы просто пытались тебя в чувство привести, не переживай!

Юля вернулась к своей палатке… Увидела, что Лея действительно лежала поперек, головой в тамбуре на тапке Элины.

— Хоть бы нормально её положил, патологоанатом… — неслышно буркнула Юля и аккуратно, опасаясь, что Лея проснется, переместила ее голову на спальный мешок. Конечно, она боялась оставаться ночевать в одной палатке с этой, по ее мнению,