— Там никак не меньше пяти или шести тысяч человек, — сказал лейтенант Талбот. — Что будем делать?

— Пропустим всех до единого, — твердо ответила Ханна Кемпбелл. — Это на их деньги, и совсем немалые, построен деревянный городок. Они хотят праздника. Не станем же мы им препятствовать!

— Думаете, все обойдется безобидным пикником на лужайках Стейтен-Айленда? Толпа есть толпа. Ее поведение непредсказуемо.

— В вас говорит человек военный. Вы воспринимаете толпу как разрушительную силу. Но посмотрите внимательнее. Многие пришли целыми семьями. С цветами и подарками.

— Теперь понимаю, почему вы — Мамаша Кемпбелл.

— Иногда мне это льстит, а в другой раз — огорчает.

— Огорчает?

— Я сразу начинаю смотреться в зеркало. Ведь мне чуть больше тридцати…

— А некоторым вашим деткам уже за восемнадцать!

— Да. Я скорее гожусь им в сестры. Ладно, хватит об этом, — махнула рукой Ханна. — Пора открывать ворота.

Колонисты тоже ждали гостей. Обе толпы двинулись друг другу навстречу, смешались… А потом разделились на небольшие группы. Каждый мальчик и каждая девочка были взяты в плен.

Женщины пришли не с пустыми руками. Роняя слезы, читали они в газетах о злоключениях русских детей, о голоде, который заставил их покинуть родной дом. Неважно, что из Петрограда они уехали два года назад и только что вышли из столовой, где их вкусно покормили. Сердобольные американские мамы принесли полные корзины снеди. Чего там только не было! От жареной индюшки до фруктовой воды собственного приготовления…

Здесь же, не теряя ни минуты, расстелили скатерти — кто на берегу, другие — на открытой лужайке или в тени яблони. Почти все посетители были недавними эмигрантами из России, хорошо помнящими не только родной язык, но и все обычаи покинутой родины.

Среди гостей Водсворта был и Казимеж Яновский. Он приехал на ярмарку с двумя подростками — сыном Юзеком и Федей Кузовковым. На этот раз — без полицейской формы. Об этом попросил Кузовков. Он не хотел, чтобы на них обращали внимание. Ему нравилась игра в человека-невидимку.

Прошло больше недели с того дня, когда Казимеж встретил на вокзале чикагский поезд с русским мальчиком и неожиданно для себя решил: пусть он поживет у него, пока судно с остальными детьми на пути к Нью-Йорку.

Диковатый и привыкший к независимости Кузовков на удивление быстро вошел в семью американского полицейского. Небольшой домик в пригороде Нью-Йорка стал тихим прибежищем, которого так не хватало подростку. Отогретый домашним теплом, он перестал жить в постоянном напряжении и ожидании опасности. Путь через Америку, где он был предоставлен самому себе, и нью-йоркская семья, где он уже целую неделю живет как у Бога за пазухой и где предвосхищают почти каждое его желание, — все это помогло Кузовкову по-новому взглянуть на окружающий мир, который хотя и разделен океанами и горными вершинами, тем не менее един. Люди говорят на разных языках, по-разному выглядят, но похожи в своем добре или зле, одинаковы в печали и радости.

Сегодня утром, когда Федя еще не встал, дверь спальни тихо скрипнула, кто-то подошел к кровати и склонился у изголовья.

— Федор, — тихо позвали его.

Он узнал голос тетушки Вероники, мамы Юзека. Но почему-то не отозвался.

— Федор! — повторила она чуть громче.

Он даже не пошевелился.

Тетушка Вероника осторожно поправила одеяло, а затем нежно коснулась его волос. Хорошо, что она ушла быстро, иначе бы увидела, как из глаз мальчика полились слезы. Ему представилось, что над ним склонилась мать.

Последний раз Федя плакал в Омске. Стащил каравай хлеба, и его застукали. Били, не щадя. И все же он плакал не от боли. Обида, голод, одиночество, отчаяние — все смешалось тогда.

Теперь он в другой стране, в чужом доме. И слезы другие. Случайные, почти незнакомые люди пекутся о нем, как о родном сыне.

Узнав историю Феди Кузовкова, Юзек уже не отходил от русского мальчика.

Веснушчатый увалень, Юзек очень отличался от неугомонного Феди. Да и от своего отца — тоже. Он никогда не станет, как отец, стражем порядка. Он любит читать детективные романы, но не будет преследовать преступника и не ввяжется в драку. Любит путешествия, но чувствует себя уверенно только в книжном море. Так распорядилась природа. Юзек — домашний мальчик и больше похож на свою маму — мягкую и кроткую тетушку Веронику.

Познакомившись с Кузовковым, он вспомнил недавно прочитанную книгу, герой которой тоже подросток. Даже имена похожи. Того книжного героя зовут Тедди. Он попадает в прерии и становится умелым наездником. Но куда ему до русского мальчика! Одно путешествие с собакой через всю Америку чего стоит! А до этого Федя еще проехал Сибирь. И пересек Тихий океан.

Самому Юзеку не довелось побывать дальше Бостона. А он мало чем отличается от Нью-Йорка.

Юзек попросил отца купить карту, самую большую, какую возможно, и расстелил на полу гостиной. Оба мальчика стали по ней ползать, втыкая там и сям флажки. Затем Юзек дал Феде угольный стерженек и попросил начертить весь маршрут — от Крыма и Петрограда до восточного побережья Америки.

Даже на карте путь этот выглядел очень внушительно. Детской колонии осталось путешествовать не так уж и много — преодолеть Атлантический океан. Тогда круг замкнется. И дети вернутся домой. Ах, все бы отдал Юзек, только бы оказаться на пароходе и продолжить вместе с русскими детьми это невероятное путешествие вокруг света…

…Тетушка Вероника не поехала в Водсворт. И Кузовка не взяли. Он очень обиделся, но, немного поскулив, смирился.

— Пойми, — сказал ему Федя, — если мы будем рядом, меня сразу узнают. Потерпи немного. Скоро и ты увидишь всех-всех… И мистера Бремхолла, и мамашу Кемпбелл, и остальных наших друзей.

Услышав знакомые имена, собака радостно залаяла.

…Провожая мужа с детьми на пикник, тетушка Вероника приготовила много вкусной еды. И теперь Казимеж высматривал свободную лужайку. Но Федя попросил не торопиться с обедом. Не лучше ли сначала прогуляться?..

Казимеж согласился. И теперь оба Яновских, старший и младший, покорно следовали за Кузовковым, который опережал их на полшага. Надвинутая на лоб кепка не только защищала его от полуденного солнца, но помогала и дальше оставаться неузнанным.

Кузовков удивился переменам, которые произошли за короткое время с колонистами. Как же они изменились за этот месяц! Стали взрослее и сдержаннее, еще больше загорели под панамским и карибским солнцем.

Первыми ему встретились Павел Николаев и Борис Моржов. Как всегда, они увлечены спором. Глаза блестят, а руки в постоянном движении. Федя хотел было остановиться, чтобы услышать, о чем разговор. Но его внимание привлекли сестры Колосовы — Оля и Евгения. Но что это? Рядом с ними два американских парня. Федя нахмурился. Все в колонии знают, что Оля — подружка Юры Заводчикова. «Вот она, женская верность!» — подумал мальчик.