Ключевой была фраза о «полном уничтожении нацистской тирании». Хартия представляла собой стратегию победы над Гитлером, этакий новый Версальский договор, снова разоружающий Германию. Это замечательный документ, подготовленный невоюющей страной и без одобрения Конгресса. В следующем месяце президент отдал приказ американским эсминцам стрелять по немецким рейдерам и субмаринам. «Когда видишь гремучую змею, готовую укусить, – сказал Рузвельт в очередной «беседе у камина» 11 сентября 1941 года, – никто не ждет, пока она укусит, чтобы ее раздавить». Все слушатели этого выступления – в том числе нацистское руководство в Берлине – могли не сомневаться, что президент предупреждает немецкого диктатора. Фактически Германия уже находилась в состоянии войны с Соединенными Штатами.

На таком фоне оба лидера приняли судьбоносные решения. Когда немецкие армии продвинулись в глубь российской территории, Япония в августе 1941 года приготовилась отказаться от своего нейтралитета и выступить против Сталина с востока. Рузвельт опасался, что это нанесет смертельный удар по Советской России и обеспечит Гитлера ее поистине неистощимыми ресурсами. Именно поэтому он ввел эмбарго на поставки Токио нефти и стали – отчасти чтобы помочь Китаю, но в основном ради того, чтобы помешать Японии напасть на Советский Союз. Этот шаг породил цепную реакцию: японцам требовалось гарантировать поступление сырья из альтернативных источников в голландской Ост-Индии, иначе пришлось бы поддаться американскому давлению и отказаться от всяких притязаний на доминирование в Азии. Примерно тогда же – точнее сказать сложно – Гитлер решился на полное уничтожение европейского еврейства: истреблению подлежали все – мужчины, женщины и дети – во всех странах Европы. Глав соответствующих экономических, административных, дипломатических служб и полиции вызвали в Берлин, чтобы обсудить практические шаги по реализации данной политики. Вскоре после этого, в самом начале декабря 1941 года, Гитлер снова заверил японцев, что присоединится к их войне против Соединенных Штатов. Пришло время разгромить «мировое еврейство» на всех фронтах.

Японцы 7 декабря нанесли внезапный авиаудар по американскому Тихоокеанскому флоту в Перл-Харборе. Рузвельт получил «неправильную» войну. Его спас Гитлер, который был полон решимости доказать делом свою приверженность соглашению с Токио. Немецкий диктатор не сомневался в том, что Соединенные Штаты нужно втянуть в «войну на два океана», чтобы предотвратить быстрый коллапс Японии, который позволит Рузвельту полностью сосредоточиться на Европе. 11 декабря Гитлер объявил войну Америке, к облегчению и ликованию верховного командования, особенно адмиралов, которые приветствовали возможность открыто вести боевые действия, совсем недавно маскировавшиеся дипломатическими потугами. По сути дела, Гитлер спровоцировал попадание рейха в глобальное окружение, которого так боялся. Упреждающий удар по мировому еврейству обернулся формированием «еврейско-большевистско-плутократического» альянса, главного страха немецкого диктатора на протяжении многих лет, прежде чем было создано Lebensraum на востоке, необходимое Германии, чтобы справиться с этим вызовом. Такова одна из важнейших условностей современной истории: что бы произошло, не проглоти Гитлер наживку Рузвельта и не прими Соединенные Штаты активного участия в европейской войне?

С конца 1941 года две крупные коалиции воевали по всему земному шару: «Великий союз» – это выражение Черчилль позаимствовал у своего предка Мальборо – Великобритания, СССР и США против стран Оси, то есть Германии, Италии и Японии (включая сочувствующих с обеих сторон). В январе 1942 года союзные державы опубликовали «Декларацию Объединенных Наций», в которой поклялись использовать «все ресурсы» ради «победы над гитлеризмом».[1086] Подобно своей предшественнице, Лиге Наций, Организация Объединенных Наций задумывалась как способ решения «немецкой проблемы». Почти полгода казалось возможным, что страны Оси возьмут верх. Япония уверенно теснила американцев и европейские колониальные империи. Гонконг, Сингапур, Малайя и голландская Ост-Индия очень скоро были оккупированы. Немецкие подводные лодки пиратствовали на неохраняемых торговых путях у побережий Америки; вермахт в России возобновил наступление, достиг Сталинграда на Волге и двигался на юг, к важнейшим нефтяным месторождениям Кавказа; в Северной Африке корпус Роммеля усилил натиск в Египте и был готов ворваться в Палестину. Летом 1942 года немецкие войска «стиснули» Ближний Восток с севера и запада, японский флот совершил набег на Цейлон и утвердился в Индийском океане; «прямой контакт» между двумя державами Оси представлялся неизбежным.

Коалиция союзников провела массовую внутреннюю мобилизацию для изыскания необходимых ресурсов и живой силы.[1087] Вся экономика США теперь работала на войну и вскоре начала опережать по объемам производства экономику стран Оси. Основной «движущей силой» выступал сам президент и сторонники «Нового курса» в администрации, убеждавшие лидеров бизнеса ставить амбициозные цели и составлять планы, которые на практике нередко перевыполнялись. Оружием снабжалась не только растущая армия США, вооружение поставлялось британцам и Советскому Союзу. В Германии Гитлер в 1942-м поручил управление экономикой Альберту Шпееру. Посредством технологических инноваций, эффективной организации рабочих процессов и безжалостной эксплуатации рабского труда тот добился значительного роста производства вооружений. В начале следующего года министр пропаганды Йозеф Геббельс стимулировал активную мобилизацию населения, заявив о «тотальной войне». Советская военная экономика также в немалой степени зависела от принудительного труда заключенных ГУЛАГа. Очень быстро СССР тоже превзошел Третий рейх по объемам производства в большинстве ключевых категорий вооружений. И все-таки, пожалуй, самую показательную мобилизацию провела Великобритания. Будучи лишенной доступа к жизненно важному европейскому товарообороту и сырью вследствие господства Гитлера на континенте, она сумела организовать производство вооружений в изрядных количествах (пусть не всегда надлежащего качества) и даже опередить Германию. Причем британцы не просто обеспечивали собственные военные усилия против Германии, но и поставляли существенные объемы Советскому Союзу после июня 1941 года. Миллионы британских мужчин были призваны в армию и отправились служить за моря. Парламент продолжал заседать, большинство основных гражданских свобод по-прежнему соблюдалось. Британское «военное государство» снова показало, что демократия и массовая мобилизация вполне совместимы и образуют более эффективную комбинацию, нежели диктатура.

Германия, напротив, целиком опиралась на эксплуатацию и заселение завоеванных территорий. Коренное население подлежало депортации (в лучшем случае), а часто попросту истреблялось. «Generalplan Ost»,[1088] первый вариант которого был составлен в январе 1941 года и затем неоднократно изменялся в последующие два года, предусматривал колонизацию большей части Польши, Прибалтики, Белоруссии и Украины. Около 30 миллионов человек следовало переселить в Западную Сибирь, на их место должны были прибыть немецкие поселенцы (числом вполовину меньше), которым предстояло стать «гарнизоном» и стратегическим военным резервом рейха. Идея заключалась в том, чтобы превратить Украину в «житницу» рейха, чтобы, как выразился Гитлер, «никто более не смог уморить нас голодом».[1089] В самой Германии нацисты проводили политику Volksgemeinschaft, то есть исключительно «арийского» общества, «избавленного» от евреев, цыган и других «нежелательных» элементов; такое общество виделось достаточно сильным, чтобы прорвать окружение «еврейско-большевистско-плутократической» коалиции. Нацисты стремились к более эгалитарному обществу, свободному от корпоративных ограничений и поощряющему «народную энергию». На практике социальное неравенство в основном сохранялось, но старые кастовые барьеры действительно исчезали в вооруженных силах: высокий уровень потерь офицерского корпуса заставлял пополнять его ряды выходцами из низов среднего класса и даже из пролетариата. Гендерные различия также отчасти устранили ради более широкого привлечения женщин к военной деятельности.[1090] Кроме того, отмечался очевидный политический фаворитизм – особенно в последние годы войны – в пользу военачальников, пусть и скромного происхождения, которые открыто поддерживали идеологию национал-социализма. После войны Гитлер надеялся вознаградить свой народ государством всеобщего благоденствия – с автобанами, гарантированной занятостью, социальным жильем и длительными отпусками; в этом отношении его фантазии смешивали расовую утопию и «модернизм».