— Возможно, ты и ошибаешься. А не следует ли и в самом деле следить за людьми для их же собственного блага? Может быть, идея неограниченной свободы так странно повлияла на них, что они просто спятили… или лучше сказать взорвались. Они снова стали такими, какими люди были до Новой Эры. Тебе известно, сколь высок был уровень преступности в те времена?

— Ради Бога! — воскликнул Дункан. — Ты была органиком. Я тоже. Мы оба весьма дисциплинированны. Неужели ты полагаешь, что сама мысль о том, что с нас сняли наблюдение, могла возбудить нас подобным образом? Мы же вытворяли такое, на что неспособны в нормальном состоянии. И точно так же большинство других людей. Нас обработали наркотиками. Другого объяснения нет. Как ты думаешь, почему эксперимент проводится исключительно в таких городах, где высока плотность населения? Вроде Лос-Анджелеса. Да потому что только в таких условиях можно эффективно применять газ! В просторных, открытых городах таких, как Манхэттен, воздействие газа неэффективно! Там он слишком быстро смешался бы с большими воздушными массами наружного воздуха, а на Манхэттене, кроме того, каждое здание оборудовано собственной системой кондиционирования воздуха.

Сник неожиданно разрыдалась. Понятно, чем вызваны ее слезы. Она все еще верила правительству, а то, что с ней сделали, — не более чем ошибка нескольких чиновников. По отношению к ней просто была допущена оплошность. А обвинений никто не предъявлял из-за соображений секретности. Она была верной слугой властям и не сделала ничего плохого. Чиновники ошибочно решили, что она представляет опасность для государства; несомненно, настанет день, когда они поймут это и исправят положение. Она примкнула к беглецам только потому, что у нее не было другого выхода. Как иначе она могла избежать стоунера и заставить чиновников понять истину? Она добьется этого, но как? А пока она живет, действует, пока она не замороженная статуя, — остается надежда.

Дункан терпеливо ждал, когда смолкнут рыдания. Теперь она может выслушать его. Сник несколько раз кивнула, пока он говорил, но так и не произнесла ни слова.

— Ты понимаешь, что ждет нас, если ВПТ станет известно, во что ты веришь? — спросил он. — Тебя стоунируют или убьют.

— Ты?.. — она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и не договорила.

— Я тебя не выдам. И все же… — Дункан покачал головой.

Она помолчала несколько секунд.

— Все же… что?

— Уверен, ты расстанешься со своими наивными рассуждениями. Полагаю, теперь ты убедилась, что правительство ни в коей мере не отражает волю народа. Хотя — нет! Власти так преуспели в промывке мозгов, что люди готовы верить всему, что правительство пожелает.

Сник вытерла слезы и остатки косметики на лице.

— Нет. Но…

— Но?

— ВПТ настаивает, чтобы слежка сохранялась только на минимальном уровне. Они также хотят, чтобы вся информация, все статистические данные стали доступны общественности. Они стремятся исключить искажение результатов опросов, цензуру, полуправду, чтобы люди знали…

— Откуда ты все это взяла? — удивился Дункан. — _М_н_е_ об этом ничего не известно.

— Я никогда не слышала всего этого в явном виде. Просто, когда я была на беседе с начальником — не знаю, кто он, мужчина или женщина, — у меня создалось такое впечатление. Это как бы подразумевалось. А разве твое представление о целях организации иное?

— Я должен был догадываться. До сегодняшнего дня мне не приходилось слышать нечто определенное о целях ВПТ. Мы плаваем во мгле, не имея представления, где берег и какова глубина. Я думаю, мы попали в чертовски сложное положение. Уровень секретности столь высок, организация столь уязвима и слаба, а система разделения на ячейки доведена до такой нелепой крайности, что мы с тобой не можем даже утверждать, состоим ли в истинно революционной структуре. Нас можно сравнить с органами, отделенными от тела. Мы — снявшаяся с места печень, вырванные почки, ищущие вслепую правильное место в теле, в самом существовании которого они не уверены. Это не организация — скорее масса протоплазмы, пытающаяся обрести структуру. Не понимаю. Не нравится мне все это!

Дункан бросил взгляд на экран над входом.

— Ну вот, они уже здесь.

— Ох! — воскликнула Сник, повернувшись к экрану, на котором с правой стороны виднелся капот зеленой патрульной машины. Впереди нее трое органиков в противогазовых масках опрыскивали лица людей из баллончиков. Двое уже медленно оседали на пол перехода. Два человека — мужчина и женщина — набросились на органиков сзади и повалили их. Двое других полицейских пришли на помощь товарищам, энергично обрызгивая из баллончиков нападавших. Те осели недвижимы.

Дункан рассмеялся.

— Видимо, это газ остаточного действия. Иначе люди смиренно подчинились бы. Органикам нравится, когда их жертвы сопротивляются.

— О Господи, что за гадость! — сказала Сник.

Дункан отдал команду, и экран переключился на местные новости. Вдвоем, посасывая вино, они слушали диктора и смотрели репортажи со всех районов города. Время от времени демонстрировались сцены, заснятые в других городах, где также проводился эксперимент. Похожая кутерьма произошла и там. В Лос-Анджелес направлялись дополнительные полицейские силы из Сан-Франциско и нескольких городов в штатах Орегон и Вашингтон.

— Им понадобится уйма времени, чтобы хотя бы до полуночи убрать мусор, — сказал Дункан. — Того и гляди, Среда потонет в моче. Последствия всего этого будут долго помниться.

— И власти все будут делать по-старому, — сказала Сник. — И все же…

— Да?

— Я все же не уверена, что нам необходима революция. Реформы — вот что нам нужно. Ты не согласен? Если бы существовала реальная возможность гарантировать объективность выводов и народ мог избрать тех, кого хочет, что еще нужно? Какие еще изменения требуются?

Дункан снова покачал головой.

— Лучше тебе держать свои идеи при себе и молиться, чтобы начальник в ВПТ в следующий раз, обдав тебя туманом, не стал интересоваться твоими убеждениями.

— Если будет следующий раз…

Дункан не стал спрашивать, что она хотела этим сказать. Органики редко упускали возможность допросить «под туманом» попавших к ним в руки. Стандартный вопрос номер три: принадлежите ли вы к одной из подпольных организаций? Если поймают хотя бы одного члена ВПТ, а это рано или поздно должно произойти — взять хотя бы падре Кэбтэба, — Дункан и Сник окажутся в опасности. Конечно, они не смогут назвать органикам никого выше своего шефа в организации — эти на некоторое время останутся неизвестными, — но их троих поймают, можно не сомневаться.

— Если только… — пробормотал Дункан.

— Что?

Дункан поделился с ней своими соображениями, а затем сказал:

— Наш единственный шанс, хоть и не очень большой, если кто-то из членов ВПТ занимает высокий пост в правительстве и если этот человек сумеет остановить прохождение информации. Если бы он хотя бы присутствовал на допросе, а еще лучше — сам вел бы его! Иначе все будет доложено наверх, и мой гипотетический агент не сможет ничему воспрепятствовать. Наши шансы невелики. Нет, надо что-то делать прямо сейчас. Что? Черт побери, хотел бы я знать!