– Имя – в честь бога Варуны, который создал это оружие.

– А какую цену приходится платить тому, кто воспользуется Варунастрой? – спросила Кира, вытирая гель с руки. – Ведь за оружие богов всегда нужно платить.

Вишал отложил аппарат УЗИ.

– Цена как таковая не назначена, мисс Кира, но пользоваться им надо с большой осторожностью.

– Почему?

Казалось, врачу не хотелось отвечать, но в итоге он сказал:

– Если утратить контроль над Варунастрой, он может погубить своего носителя.

– Вот как? – спросила Кира. По позвоночнику пробежал холодок. – Да, имя подходящее. Варунастра.

Указав на обрубок руки, она добавила:

– Что-нибудь сможете сделать?

Вишал помахал рукой:

– Боли вы вроде бы не чувствуете, но…

– Не чувствую.

– Но напечатать вам новую руку до того, как покинем систему, мы не успеем. Может быть, Хва-Йунг смогла бы сделать протез, но опять-таки времени мало.

– А если б было время, – подхватила Кира, – думаете, вы бы смогли присоединить новую руку? Я могу отодвинуть «скинсьют», но… Не уверена, долго ли смогу удерживать его на месте, а если придется резать кожу… – Она покачала головой.

И анестезия не поможет. Может быть, протез – лучший вариант в ее случае.

Вишал наклонился, проверяя повязку на ноге морпеха, а потом сказал:

– Верно, верно. Зато «скинсьют» умеет исцелять. Не правда ли?

– Да, – сказала Кира, припомнив, как осколок Кроткого Клинка соединил Карра с медузой. Иногда ему даже слишком хорошо это удается.

– Так, может быть, он сумеет присоединить новую руку? Он, кажется, способен на великие дела, мисс Кира.

– Варунастра.

– Вот именно. – И врач улыбнулся, выставив напоказ ярко-белые зубы. – А так – если не считать самого факта ампутации – с вашей рукой все в порядке. Если вдруг заболит, скажите, и я посмотрю, что можно сделать, но пока, мне кажется, никакие меры принимать не стоит.

– Ладно. Спасибо.

– Не за что, мисс Кира. Всегда рад помочь.

Выйдя из медотсека, Кира остановилась в коридоре, уперлась рукой в бедро и постаралась собраться с мыслями. На самом деле ей бы сесть и подумать, разобраться во всем, что произошло.

Но Вишал прав: времени очень мало, и хватало неотложных дел. Причем некоторые дела были не столь понятны и просты, как сражение. Из медотсека Кира направилась в центр корабля, в экранированное свинцовыми панелями штормовое убежище. Там она застала Нильсен – помощник капитана стояла над одной из семи расставленных вдоль стен криокапсул. Внутри лежал Триг, лицо его едва можно было различить сквозь покрытое инеем окошко. На шее все еще виднелись пятна темной крови, лицо обмякло, сделалось отсутствующим, – и это напугало Киру. Это тело казалось не знакомым человеком, а скорее предметом. Вещью. Причем вещью, лишенной искры жизни.

Нильсен сдвинулась в сторону, когда Кира подошла и положила руку на криокапсулу. Капсула была холодной. Если им и доведется вновь поговорить с Тригом, будет это нескоро. Что же она сказала ему напоследок? Она не помнила своих слов, и это почему-то ее тревожило.

– Мне так жаль, – прошептала она.

Будь она расторопнее, не пытайся во что бы то ни стало удержать Кроткий Клинок под контролем – может быть, успела бы спасти Трига. Но может быть, и нет… Теперь, когда она знала, как появились на свет жути, Кира понимала, что ни в коем случае не должна утратить контроль. Использовать Кроткий Клинок – все равно что играть с бомбой, оснащенной датчиком движения: в любой момент она может взорваться и кого-то убить.

Так где же выход? Должен же быть средний путь – возможность действовать без страха, но с уверенностью. Но где пролегает этот путь – вот чего Кира не знала. Переусердствуешь с контролем – и Кроткий Клинок превращается в продвинутый скафандр. Упустишь контроль – она уже видела, к чему это приводит. К катастрофе. Она балансировала на лезвии ножа и пока что срывалась, и нож ранил ее.

– Проглоти путь, – шепнула себе Кира, припомнив слова Инарё.

– Это я виновата, – сказала Нильсен, застигнув Киру врасплох. Она встала рядом с ней у изголовья криокамеры.

– Нет, не вы, – возразила Кира.

Нильсен покачала головой:

– Мне следовало знать, что он совершит какую-нибудь глупость, если я окажусь в опасности. Он всегда ходил за мной по пятам, как щеночек. Надо было отослать его на корабль.

– Не вините себя, – вздохнула Кира. – Если уж кто виноват… то только я.

И она рассказала, как промедлила в роковой момент.

– Неизвестно, что бы случилось, если бы ты предоставила «скинсьюту» действовать самостоятельно.

– Да, конечно. Но и вы не могли предугадать, что вдруг появятся медузы. Вы все делали правильно.

Подумав, Нильсен смягчилась:

– Да, наверное. Нам вообще не следовало брать с собой Трига.

– И опять же у нас не было выбора. Оставаться на «Рогатке» тоже было опасно.

– И тем не менее. Он же моложе моих сыновей!

– Но он уже не ребенок.

Нильсен коснулась края криокамеры:

– Не ребенок. Теперь уже нет.

Кира обняла ее, и Нильсен, удивившись сперва, обняла ее в ответ.

– Док сказал, он выживет, – напомнила Кира, размыкая объятия. – И вы уцелели. Все с «Рогатки» уцелели. Пари держу, Триг счел бы это победой.

Помощник капитана выдавила из себя улыбку:

– Хорошо бы впредь обойтись без таких побед.

– Хорошо бы.

Через двадцать восемь минут после этого разговора «Дармштадт» взорвался. Корабль жутей, подпавших под власть Ищейки, поразил крейсер ОВК ракетой, угодив точно в марковский двигатель. Половина корабля просто аннигилировала.

Когда это произошло, Кира находилась в рубке и даже оттуда услышала громкие ругательства раненых морпехов в медотсеке.

Она в ужасе уставилась на голографическое изображение системы – на мигающую красную точку в том месте, где только что летел «Дармшталт». Все эти люди мертвы – из-за нее. Чувство вины накрыло ее с головой.

Фалькони что-то угадал по ее лицу и сказал:

– От нас тут ничего не зависело.

Может, и так, но это не утешило Киру.

Почти сразу же с ними связалась Щеттер.

– Капитан Фалькони, мои спутники постараются по возможности вас прикрыть, но мы не можем гарантировать вашу безопасность. Рекомендую вам не снижать тягу двигателя.

– Вас понял, – сказал Фалькони. – В каком состоянии ваши корабли?