– Я знаю, какие функции выполняет ваш брат, где он работает и как он работает, – кивнул Хозяин.

– К нему обратились из ведомства Риббентропа.

Сталин кивнул:

– Я знаю, кто такой Риббентроп.

– Адольф Гитлер обратился с личным конфиденциальным посланием к вам, товарищ Сталин. Чтобы обеспечить его доставку, по личному приказу фюрера был послан специальный самолёт. Германская сторона просила обеспечить его беспрепятственный перелёт до Москвы.

Сталин тяжело молчал. Лицо Кобулова сначала покраснело, потом побледнело. Зам наркома боялся пошевелить пальцем, только глаза двигались в орбитах, стараясь не упустить даже малейшего нюанса мимики Хозяина.

– Давайте письмо, – приказал наконец Верховный, небрежно разорвал конверт и усмехнулся: – Перевод сразу приложили к оригиналу. Молодцы.

«Уважаемый господин Сталин, – прочитал он вслух. – Я пишу вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришёл к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения её как государства». Адресат хмыкнул и дальше стал читать про себя, иногда отводя бумагу на всю длину рук, словно дальнозоркий, то приближая к самым глазам под светом настольной лампы, как будто пытаясь рассмотреть скрытые в листе водяные знаки.

«Вам уже, наверное, известно, что один из моих заместителей, господин Гесс, я полагаю в припадке умопомрачения из-за переутомления, улетел в Лондон, чтобы, насколько мне известно, ещё раз побудить англичан к здравому смыслу, хотя бы самим своим невероятным поступком. Судя по имеющейся в моём распоряжении информации, подобные настроения охватили и некоторых генералов моей армии, особенно тех, у кого в Англии имеются знатные родственники, происходящие из одного древнего дворянского корня.

В этой связи особую тревогу у меня вызывает следующее обстоятельство. При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.

Уверяю Вас честью главы государства, что это не так. Со своей стороны, я также с пониманием отношусь к тому, что вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.

В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооружённого конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или просто невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.

Я хочу быть с Вами предельно откровенным. Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдёт на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от её судьбы и сорвать мои планы. Речь идёт всего об одном месяце. Примерно 15–20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с вашей границы.

При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не давать им никакого повода. Если же провокации со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи. Только таким образом мы сможем достичь наших общих целей, которые, как мне кажется, мы с Вами четко согласовали.

Я благодарю Вас за то, что Вы пошли мне навстречу в известном вам вопросе, и прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам.

Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле. Искренне ваш, Адольф Гитлер. 14 мая 1941 года»[27].

– Значит, нападёт ровно через месяц, – устало сказал Сталин, откладывая письмо в сторону. – Ничего нового. Какой смысл был передавать эту бумажку с такой срочностью? Показать, что наша противовоздушная оборона – говно? Вызвать у меня страх, – мол, что будет, когда полетят уже не «пятьдесят вторые» «Юнкерсы», а «восемьдесят седьмые», да ещё сотнями? Так у товарища Сталина нервы хорошие, крепкие, и на испуг его взять нелегко. Или была ещё какая-то причина? О которой я не знаю? – Вождь посмотрел прямо в глаза продолжающему стоять Богдану Захаровичу. Тот почувствовал, что ещё пять минут такой беседы, и он просто обмочится.

– Немцы летели через Белосток? – спросил Иосиф Виссарионович.

– Н-наверное, – выдавил из себя Кобулов.

Сталин довольно улыбнулся, сверкнув крепкими зубами.

– Значит, придётся расстрелять Маркова, Рычагова, Смушкевича, Штерна. Кого ещё? – Хозяин озабоченно потёр лоб. – Скорее всего, придётся добавить в список и вас с Лаврентием. Тех за преступное головотяпство. А вас за измену в форме содействия потенциальному противнику. Вот так, товарищ Кобулов. Можете быть свободны.

Заместитель наркома двинулся к двери, перенося тушу с одной ватной ноги на другую. Только сейчас он обратил внимание на то, что Верховный сказал: «Юнкерс» и даже знал, что это «пятьдесят второй», транспортник. А ведь Богдан Захарович о марке самолёта не обмолвился и словом. Значит, Сталину известно гораздо больше, чем думает Берия, может быть даже, он знает всё?

Собственного прокола, когда у него, человека, который вроде бы обеспечивал безопасность перелёта, Хозяин спросил, проходил маршрут через Белосток или нет, и он не сумел ответить точно, Кобулов не заметил.

«Похоже, в этот приезд с Ленкой увидеться не выйдет», – огорчённо думал Сергей, пока его везли на встречу с Верховным. Он прокручивал в голове самые фантастические планы, как выкроить время и всё же встретиться с девчонкой. Ничего реального нафантазировать не удавалось, а у входа в приёмную его чуть не сбил с ног Богдан Кобулов. Толстяк шёл словно в трансе, не замечая никого и ничего вокруг. «Интересно, что сказал ему товарищ Сталин», – хмыкнул про себя генерал-полковник, входя в царство Поскрёбышева.

Александр Николаевич кивнул бритой головой:

– Проходите, Сергей Петрович, товарищ Сталин вас ждёт.

Это было удивительно. Ни разу ещё не случалось так, чтобы у двери кабинета Вождя не пришлось постоять хотя бы две-три минуты.

– Вы знаете, товарищ Марков, что сегодня утром в Москве приземлился немецкий самолёт, который пересёк полстраны беспрепятственно? – ошарашил командующего фронтом Хозяин. – И летел он над вашим округом. Как могли его пропустить ПВО фронта, истребительная авиация? Чем они занимаются?

Командующий растерянно молчал. Он вспомнил «Юнкерс» на взлётно-посадочном поле Центрального аэродрома, запоздалую суету энкаведешников, странную атмосферу в кабинетах и коридорах Генштаба. Теперь всё это стало понятным. Так же, как и то, что его непременно сделают ответственным за это позорище. Да и правильно, начальник отвечает за всё. Интересно, арестуют, как только он выйдет от Поскрёбышева, или во дворе? Промелькнула нелепая мысль: «Вот и повидался с Ленкой».