— Можешь дальше не продолжать, я все поняла.

Наступила тягостная пауза.

— Как вы меня нашли? Насколько я знаю, вся информация обо мне по линиям КГБ и ГРУ уничтожена, или это не так?

— Да, действительно, Хозяин тщательно все зачистил, ничего не осталось, у ФСБ нет ни отпечатков твоих пальцев, ни единой твоей фотографии в том числе и на групповых, ни словесного портрета, даже образцов почерка нет. Ничего нет. Из знавших тебя, не считая меня и разыскиваемого нами Иван Ивановича, который неизвестно где находится, остался друг твоей юности Саша. Здесь все просто, наши аналитики с высокой вероятностью пришли к выводу, что ты, зная об охоте на тебя и понимая, насколько это серьезно и, как следует из твоей характеристики, ни лишена сентиментальности, обязательно постараешься увидеться с Сашей. Где и когда это произойдет просчитать было несложно, помог очень упрощенный Сашин образ жизни. Установили скрытое наблюдение в местах, где он бывает, и там ждали, и готовы были ждать долго, но, к счастью, не пришлось. За время наблюдения с ним никто, кроме продавца продуктового магазина, не общался и вдруг сегодня к нему подошла и заговорила цыганка. Уверенности, что она — это ты, не было никакой, но проверить нужно, вот меня срочно доставили из Москвы и не потому, что я смог бы узнать тебя, нет, это нереально, суть операции состояла в том, чтобы ты меня узнала. Собственно, так и произошло, когда ты меня внезапно увидела, а я мало изменился, да и гримеры поработали, твои зрачки от удивления на мгновение расширились, вот, собственно, и все.

Мусса замолчал, внимательно и, как мне показалось, немного грустно смотрел на меня, ожидая вопросов.

— Вы меня отвезете в Москву?

Муса утвердительно кивнул.

— Когда? Сегодня? Сейчас?

— Сегодня. В Москве уже знают, что ты задержана и уже выслали самолет. У нас есть не больше часа и мы можем поговорить, если хочешь.

— О чем? О будущем?

Иронично спросила я.

— Нет, о прошлом. Я часто вспоминаю, как увидел тебя в первый раз, такую маленькую, хрупкую и на вид беззащитную. Помню твои глаза, красивые, умные и добрые. У меня тогда возникло чувство, что я в ответе за тебя перед Богом. И это чувство жило во мне все время, да и сейчас, как оказалось, не умерло.

— Мусса, ты мне поможешь, точнее, сможешь помочь?

Марина внимательно смотрела в глаза собеседнику, пытаясь в них найти хоть маленькую надежду. Мусса молчал.

— Зачем меня нужно везти в Москву? Я не представляю никакой ценности, давно вне дел и ни с кем не связана. Если предполагаете через меня выйти на Хозяина, не получиться, я не знаю где он и связи у меня с ним нет. Избавь меня от бесполезных мучений. Все равно исход один.

— Мне приказано опознать тебя, живую и невредимую передать в руки оперативников, а остальное — за пределами моей компетенции.

В глазах Муссы промелькнула жалость.

«Ну что же, Муса не хочет, но мы оба представляем, что со мной будет. Вначале серия допросов, при необходимости, с применением психотропных веществ и различных сывороток правды, а когда из моей памяти считают все, что возможно, меня «спишут» — скорее всего, убьют или дадут пожизненно с призрачной надеждой на, маловероятное, но теоретически возможное в будущем, освобождение. Второе вряд ли, кому нужны лишние хлопоты. Это мог бы устроить Иван Иванович, но он остался в другой, прожитой мною жизни. Так, что желанный исход единственный и то если поможет Мусса. Времени нет, надо чтобы это произошло здесь и как можно скорее. Марина посмотрела в глаза Муссы и встретилась с понимающим взглядом, в котором она прочла жалость, сочувствие и одобрение. Стало ясно, что Мусса готов помочь.

«Ну вот и все!» Марина внезапно нанесла удар Муссе в область солнечного сплетения и почти одновременно сделала резкое движение в сторону сумки, где-то близко раздался хлопок. Пуля вошла в затылок. Тело Марины вздрогнуло и застыло. Из кустов выбежали двое мужчин с пистолетами в руках. Тот, который стрелял подошел ближе к, тяжело дышавшему после удара, Муссе. «Виноват, товарищ генерал, стрелял на упреждение, не дождавшись вашего сигнала». Мусса тяжело дыша, махнул рукой: «В результате ваших действий убит очень важный свидетель, будет тщательное разбирательство, а сейчас продолжайте работу по второму варианту». Мужчины посадили мертвое тело на лавку, зафиксировали чтобы оно не упало, поправили одежду. Муссе передали Маринину сумку. Мусса вытащил из нее телефон и увидел на дне небольшой красивый нож, с желто-коричневой рукоятью. Повертев, Мусса опустил нож в свой карман, а сумку с телефоном положил на лавку рядом с Мариной. Затем подошел ближе. Посмотрел в немигающие глаза девушки, ладонью опустил веки и, взяв со скамейки венок, аккуратно надел Марине на голову, немного постоял, прощаясь, и неторопливо направился к выходу из парка. «Вот и сбылась мечта еще хоть раз встретиться с Соней. Жаль, что так получилось, а девочка молодец, маленькая провокация — и конец. Никто не виновен». Мусса шел немного покачиваясь, давал знать недавно перенесенный инфаркт, а тут еще Сонин удар, хотя и не очень сильный, но все же правдоподобный. Тем временем один из мужчин тщательно осмотрел место, вытер салфетками возможные отпечатки пальцев и убедившись, что все в порядке пошел вслед за Муссой. Второй мужчина набрал с телефона Марины номер полиции и женским голосом рассказал об обнаруженном трупе. Телефон тщательно вытер, положил его в сумку, а сумку — Марине на колени, и не торопясь направился к выходу из парка.

Эпилог

Над городским парком опустился вечер, солнце спряталось за высокие деревья. На аллеях стало заметно больше гуляющих, но мало кто из них обращал внимание на одиноко сидящую женщину с венком на голове. В конце набережной показалась полицейская машина, медленно двигаясь, она приблизилась и остановилась напротив Марины. Из машины вышли двое полицейских, один молодой, другой заметно старше, и не торопясь направились к сидящей женщине с венком. Тот, кто постарше, опытным взглядом, не приближаясь, посмотрел на женщину.

— Похоже, огнестрел. Сообщи дежурному пусть высылает группу, а наше дело дождаться оперов, передать пост и мы свободны. Хорошо