Она мгновенно проснулась и соскочила с кровати. Настороженная, она чувствовала, что голова у нее была совершенно ясная, и все же ее лицо было горячим, как будто она все еще находилась в окружении огня. Ее обоняние даже улавливало слабый запах дыма.

Они не стали выключать свет в ванной и оставили дверь приоткрытой, так что в навевавшем клаустрофобию гостиничном номере не было совсем темно. Марти видела окружающее достаточно четко для того, чтобы сразу же определить: воздух прозрачен, никакого дыма нет.

Но она продолжала ощущать слабый, но острый запах и начала опасаться, что гостиница загорелась, и если не сам дым, то его запах просачивается под дверью из коридора.

Дасти спал, и она уже совсем собралась разбудить его, когда увидела стоявшего во мраке человека. Он был в самом дальнем от бледного клина света, падавшего из ванной, углу.

Марти не могла разглядеть черт его лица, но не могла ни с чем спутать форму пожарной каски. И светоотражающие полосы на его робе.

Игра теней. Конечно, конечно же. И все же… нет. Это не было простой иллюзией.

Она была уверена, что не спит, уверена, как мало в чем в жизни. И все же он стоял там, на расстоянии всего лишь десяти-двенадцати футов, вынеся ее из кошмарного сна, полного бушующего огня.

Мир сновидений и тот мир, в котором существовал этот гостиничный номер, казалось, внезапно обрели одинаковую достоверность, стали частями одной и той же реальности, разделенными между собою барьером менее тонким, чем даже завеса сна. В этом заключалась истина, чистая и пронзительная, та, на которую столь редко удается бросить взгляд, и Марти стояла, затаив дыхание, потрясенная озарением.

Она хотела подойти к нему, но ее удержала внезапная мысль, некое интуитивное знание о том, что он находится в своем мире, а она — в своем и что кратковременная встреча этих двух миров является эфемерным состоянием, милостью, которой она не должна злоупотреблять.

Стоя в тени, пожарный — он же сторож, — казалось, одобрительно кивнул в ответ на ее сдержанность. Ей показалось, что она увидела зубы, сверкнувшие в полумесяце знакомой и любимой улыбки.

Она вернулась в кровать, легла головой на две подушки и натянула покрывало до подбородка. Ее лицо остыло, запах дыма улетучился.

Часы на тумбочке показывали 3:35 утра. Марти усомнилась, что сможет снова заснуть.

Она с любопытством всмотрелась в странные тени в углу комнаты: он все еще находился там.

Она улыбнулась, кивнула и закрыла глаза и не стала раскрывать их, когда вскоре услышала так хорошо знакомую ей поступь каучуковых подошв его ботинок и шуршание жесткой робы. И даже почувствовав, как асбестовая рукавица легко прикоснулась к ее лбу, как она нежно погладила раскинувшиеся по подушке волосы, она все равно не разомкнула веки.

Хотя Марти думала, что ей предстоит пролежать без сна весь остаток ночи, на нее почти сразу же снизошла необыкновенно умиротворяющая дремота. В следующий раз она проснулась более чем через час, всего за несколько минут до того, как сотрудник гостиницы должен был позвонить, чтобы разбудить их.

Она не чувствовала ни малейшего запаха дыма, и никакой гость не стоял больше на часах в атласных тенях. Она снова жила в едином мире, своем мире, столь знакомом, внушающем страх и все же полном надежды.

Она не смогла бы внятно объяснить кому-либо, что этой ночью было реально, а что нет, но ей самой истина была ясна.

Когда телефон на тумбочке зазвонил, чтобы разбудить их, она точно знала, что больше никогда не увидит Улыбчивого Боба в этом мире, и лишь спросила себя: как скоро она встретится с ним в его мире — то ли лет через пятьдесят, то ли завтра-послезавтра?

В высокогорных пустынях зимой редко бывает тепло, и когда утром в четверг Марти и Дасти вышли из самолета в муниципальном аэропорту Санта-Фе, их встретили сухой холодный воздух, бледная земля и безветрие столь же полное, как и на поверхности Луны.

После того как игрушечная пожарная машина благополучно проехала сквозь рамку рентгеновского контроля в аэропорту Оранж-Каунти, они взяли обе небольшие дорожные сумки с собой в кабину самолета. Поэтому им не пришлось терять время около багажного транспортера, и они смогли сразу же направиться в агентство проката автомобилей.

Усевшись в двухдверный «Форд», Марти вдохнула аромат цитрусового освежителя воздуха, который все же не мог полностью заглушить застоявшийся запах табачного дыма.

Пока Дасти вел машину по Серрилос-роуд в город, Марти отвернула бронзовые винтики, крепившие основание игрушечного грузовика. Вынув фетровый мешочек из грузовика и пистолет из мешочка, она спросила Дасти:

— Ты возьмешь его?

— Нет, пусть будет у тебя.

Дасти в свое время заказал на оружейном заводе в Спрингфилде пистолет «спрингфилд армори чемпион», усовершенствованный вариант знаменитого «коммандера кольта» с массой дополнительных деталей. У него был чуть сужающийся к дулу ствол, незаклинивающаяся обойма, невысокая мушка, полированные экстрактор и эжектор и идеальной формы спусковой крючок, рассчитанный на усилие всего лишь четыре с половиной фунта. Этот семизарядный пистолет был легким, компактным и простым в обращении оружием.

Сначала Марти была настроена против того, чтобы держать дома оружие. Однако после того, как она десяток раз побывала на стрельбище и сделала тысячи две выстрелов, оказалось, что она обращается с пистолетом намного увереннее, чем Дасти.

Она засунула пистолет в сумочку. Это был не идеальный способ носить оружие, потому что его нельзя было быстро и беспрепятственно выхватить. Дасти присматривался к различным кобурам — конечно, только для того, чтобы пользоваться ими на стрельбище, но так и не выбрал ни одной.

Так как Марти была одета в джинсы, темно-голубой свитер и синий твидовый жакет, она могла бы сунуть пистолет за пояс, то ли на животе, то ли на спине, и прикрыть его свитером. Но и в том, и в другом случае она бы чувствовала слишком большое неудобство, так что иного варианта, кроме сумочки, пожалуй, не оставалось. Среднее отделение сумочки, где лежало оружие, она оставила незастегнутым, чтобы его было легче вынуть.

— Теперь мы стали настоящими нарушителями закона, — сказала она.

— Мы уже были ими, когда садились в самолет.

— Ну, конечно, но теперь мы нарушаем еще и законы штата Нью-Мексико.

— И как ты себя ощущаешь?

— Разве Билли Бонни прибыл не из Санта-Фе? — спросила Марти.

— Билли Кид? Я не знаю.

— Так или иначе, он прибыл из штата Нью-Мексико. Но хочу признаться, что я вовсе не чувствую себя этим дурацким Билли Кидом. Если, конечно, он не шлялся по Америке настолько перепуганным, что думал лишь о том, как бы не обмочить штаны.

Они остановились у торгового центра и купили диктофон с запасом батареек и кассет.