Немецкое движение на Восток шло вразрез с устремлениями российской предпринимательской инициативы. По мере укрепления отечественной промышленности Россия начала формировать собственный центр экономического влияния, в странах и регионах, где конкуренция с Западом не приобретала антагонистический характер: в Северном Китае, Афганистане, Северном Иране, Корее. Созданный Русско-китайский банк инвестировал восточное внешнеэкономическое направление России.[444]

Даже несравнимые по уровню амбиций с другими развитыми странами попытки российского капитала продвинуть собственные интересы за пределы империи встречали сопротивление Германии, активизация внешнеэкономической деятельности которой «трагически» совпала с внешнеэкономическими направлениями России.

Важнейшим с точки зрения обеспечения экономических приоритетов России являлся вопрос о черноморских проливах, «через которые проходило 37 % российского экспорта»[445]. Напутствуя генерала Лемана фон Сандерса командовать Константинопольским гарнизоном в 1913 г., кайзер Вильгельм II приказывал: «Сколотите мне новую крепкую армию, которая будет подчиняться моим приказам», а в феврале 1914 г. военная разведка России передала правительству секретный немецкий меморандум, согласно которому Германия планировала завладеть Дарданеллами «и закрепить за кайзеровскими офицерами командование артиллерийскими батареями на проливах»[446].

При этом проблема проливов, являвшихся главной артерией экспорта хлеба, для аграрной России была жизненно важной. За период с 1906 по 1910 г. вывоз зерновых из портов Черного моря составил 4691 тыс. т, в то время как порты Азовского моря отгрузили 2825 тыс. т, Балтийского – всего 1081 тыс. т, «т. е. более 80 % экспортировались через порты Черного и Азовского морей»[447].

Западные державы были заинтересованы в установлении режима использования проливов, не учитывающего интересы прибрежных государств. В своих притязаниях на доминирование в контроле над черноморскими артериями Турция опиралась на поддержку европейских держав, и прежде всего Германию. Вместе с тем «лондонский кабинет как в устных заявлениях, так и в меморандумах признавал особую заинтересованность России в Проливах и выражал готовность содействовать решению вопроса об их статусе»[448].

Однако несмотря на заинтересованность России в изменении условий Берлинского трактата (запрещающего свободный проход военных кораблей России через Проливы), ее особая позиция не была зафиксирована в российско-английском соглашении 1907 г. Осенью 1907 г. при личной встрече короля Британии Эдуарда VII и российского монарха в Ревеле, английский монарх, по словам члена Государственного совета А. А. Половцева, «Обещал нашему императору а) добиться открытия для нашего флота свободного прохода через Дарданеллы, б) устроить приобретение для нашего флота угольной станции в Тихом океане, в) повлиять на английских банкиров в смысле доставления нам денег, потребных для построения Амурской дороги»[449].

Российской дипломатии не удалось использовать озабоченность Британии укреплением на Балканах позиций Германии, и особенно Австрии, в связи с боснийским кризисом 1907–1908 гг. с целью реализации своих позиций по проливам, так же, как впрочем, новых условий, открывающихся в связи с Итало-турецкой войной 1911–1912 гг.

Однако Итало-турецкая война окончательно артикулировала «англо-германское и французское противоборство за политическое и экономическое влияние в Турции, противоречия Италии, Австро-Венгрии и России на Балканах»[450].

Об интересах России после этих событий в августе 1912 г. определенно высказался российский военно-морской агент в Лондоне Н.Г. Рейн:

«а) Ослабление и ухудшение Турции до распада.

б) Взаимное связывание других балканских государств.

в) Всемерное ослабление Австрии нарочитой ссорой с Италией, Албанией, Сербией и т. д.

г) Улучшение отношений Антанты с Италией, Грецией и принуждение других к дружбе.

д) Владение Дарданеллами и Эгейским морем. Передовой опорный пункт – Крит.

е) Поощрение русской морской торговли, особенно черноморской. Рынки – Турция (и Малая Азия), Греция, Красное море, Северная Африка.

ж) В случае владения Эгейским морем содержание флота, равного 1,5 флотам Австрии и Греции. В планы Австрии входило: «поглотить Сербию; владея Салониками, командовать Эгейским морем и всей торговлей (из Черного моря тоже); натравить болгар на Константинополь и Россию и, подогревая шовинизм болгар, ссорить оба государства»[451].

После поражения Турции в Балканских войнах 1912–1913 гг. в официальном Санкт-Петербурге обсуждались «планы решительных действий в зоне Проливов»[452]. Однако, воспользовавшись сложным положением Турции, Германия разместила на берегах Босфора осенью 1913 г. «военную миссию во главе с генералом Лиманом фон Сандерсом». Озабоченность по поводу немецких позиций на проливах привела официальный Санкт-Петербург к намерению «перейти к всемерному сплочению Тройственного согласия»[453].

С 1888 г. основным источником финансирования российской индустриализации стал французский капитал. Сумма российских займов и инвестиций из Франции достигла значительных размеров и составила 25 млрд франков золотом. Благодаря французскому займу 1906 г. России удалось преодолеть трудности, связанные с поражением в войне с Японией[454].

Французский капитал не только активно инвестировался в российский государственный долг, но и в финансирование индустриализации страны. При участии банка «Креду мобилье» был учрежден Азовско-Донской коммерческий банк с капиталом в 3 млн руб. В мае 1875 г. Французское горнопромышленное общество начало разработку Донецкого бассейна. Акционерное общество железоделателей и сталелитейного завода Гуми-Банкова в Домброве было учреждено в Париже в 1877 г. В 1879 г. открыл свою деятельность на территории России банк «Лионский кредит», а в 1881 г. начало функционировать Общество Криворожских железных руд, в 1884 г. – Общество камских железо- и сталеделательных заводов и Общество для разработки каменной соли и натуральной соды в Южной России. В 1885 г. французская финансовая группа Ротшильда инициировала создание общества «Русский стандарт», а на основе приобретенного Батумского нефтяного и торгового общества учредила Каспийско-Черноморское нефтепромышленное и торговое общество с первоначальным капиталом до 6 млн руб.[455]

Парижская биржа приобрела перед войной значение основного фондового рынка России. Именно котировки российских ценных бумаг на бирже в Париже определяли капитализацию многих банков и промышленных предприятий. Накануне мировой войны на Парижской бирже торговались 140 русских ценных бумаг на сумму 8547,86 млн руб.

«Париж стал центром для многочисленных русских ценностей, – говорилось в «Русском биржевом ежегоднике» за 1914–1915 гг. – Можно даже сказать, что переговоры об образовании многих русских акционерных промышленных предприятий прежде всего велись в Париже. Многочисленные предприятия, которые формально носят немецкий, бельгийский или английский штемпель, были подготовлены и созданы в Париже. Тот, кто внимательно следит за ежедневной жизнью петербургской биржи в последние годы, знает, каким магическим словом для биржевых деятелей является «Париж», стоит лишь распространиться слуху, что такую-то и такую-то бумагу предполагается, хотя бы и в отдаленном будущем, ввести в котировку на парижской бирже, как курс ее немедленно и сильно поднимается»[456].

В результате российско-английского соглашения с каждым годом рос приток капитала из Великобритании. В январе 1912 г. в Петербурге встречали парламентскую делегацию Англии. В приеме участвовали российско-британские деловые круги. Газета «Звезда» по случаю этого события писала: «Мы знаем, что представители русской буржуазии, заинтересованные в привлечении иностранных капиталов в Россию, заинтересованные в дешевом английском кредите, в высшей степени заинтересованы в