Мэллит улыбнулась:

– Надоедают противные и назойливые. Я слишком редко вижу твоего брата, он красив и приятен.

– Спасибо, Мелхен. Сэль, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Иди речь о твоей чести, я, конечно, остался бы с тобой, но Проэмперадору можно доверять. Конечно, совсем одну я тебя оставить не могу, но ведь ты теперь с Мелхен…

– Я еще и с Маршалом. Оставайся с кем хочешь, но с Монсеньором спокойнее.

Нареченный Герардом не стал возражать, однако в глазах его билось несогласие, и Мэллит думала так же – воин с лицом огнеглазого Флоха нес в себе грозу. Немногие могут мирно спать под блеск молний.

– Мелхен, – прервала молчание Сель. – А ты что скажешь? Кто из Савиньяков лучше?

– Я не говорила с тем, кого зовут Эмилем, – начала объяснять гоганни. – Младший из трех братьев вобрал в себя солнце, словно янтарь, он радует и греет; старший же подобен бриллианту, что вырезает след на сердце. Но, когда он обнажит оружие, за его спиной будет мир.

– Он хороший Проэмперадор, – подтвердил Герард. – Сэль!!!

Именуемый Маршалом уже был на столе и неспешно пробирался меж тарелок, к чему-то принюхиваясь.

– Кошачий корень! – воскликнула Селина, подхватив кота под живот, однако могучие когти впились в скатерть и повлекли ее за собой. Зазвенело: масленка стукнулась о сотейник. – Ты в подливу кошачий корень клала?

– Я не знаю всех ваших имен наших трав…

– Давай! – Рука Герарда протянулась к коту и была встречена исполненной когтей лапой. – Разрубленный Змей…

– Он такого не любит… – начала Селина. – Слышите?

Стук дверного молотка напомнил о дневной беде, и Мэллит быстро взяла мясной нож.

– Кто-то пришел, – подтвердил Герард, забыв о крови на руке. – Я посмотрю.

– Там «фульгаты», они справятся. – Сэль взяла не кота, но манящее его блюдо, и понесла прочь. – Я заварю шиповник…

– Добрый вечер, сударыни.

– Монсеньор! – Селина торопливо поставила ношу на буфет. – Как хорошо! А я и не думала…

– Не нанести визит даме, которую собирались убить мне назло, верх невежливости.

Первородный Лионель переступил порог, и брат Селины, вскочив, выпятил грудь и щелкнул каблуками.

– Господин Проэмперадор, с вашего разрешения… Мы кушаем.

– Только, – перебила подруга, – мы уже все съели, но есть сладкий пирог и яблоки.

Нареченная Селиной рада, она верит молниям и не боится гроз; да пошлет этим двоим Кабиох всю радость, что отнята у недостойной.

– Я могу встать к печи, – предложила Мелхен. – Если запечь жесткий хлеб с сыром и мелко нарубленным…

– Мя-а-а-а!

– Маршал! Ну сколько можно тебе…

Кот стремился к вожделенной подливе, но не рассчитал: прыжок не достиг цели, а коготь зацепился за салфетку, на которой сушились зимние цветы. Погибая, они осы́пали словно бы набросившего плащ зверя легким розовым пеплом. Черно-белый чихнул и принялся отряхиваться, это было смешно, и все засмеялись.

Валентин читал – впрочем, этот умник читал всегда. При виде Арно он заложил книгу тоненькой серебряной полосой, поднялся и протянул руку.

– Хорошо, что ты здесь, – не стал ходить кругами Арно. – Нужна твоя помощь. Дело скверное и деликатное… Перекусить у тебя найдется, а то я с утра не ужинал?

– Ужин из «Разгульного чижа» доставят к девяти. – Валентин приоткрыл дверь и велел удвоить заказ. – Столько твое дело терпит?

– Оно терпит до ночи. Знаешь, зачем тебя вытащили из Марагоны?

– Нет, но, поскольку там я приносил заметную пользу и твой брат это знает, жду чего-то важного.

– Тебя отправляют за кладом. Как сказочного простофилю… Ты слышал о золоте Ферры?

– Разумеется.

– Сэль Арамона с матерью не только видели клад, но и взяли несколько слитков и серебряную маску. По их словам, золота – целый колодец, но вся беда в том, что тайник им показали выходцы. Точнее, наш Свин и его посмертная жена. Сейчас скажешь, что я пьян и брежу.

– Не скажу. История с исчезновением Арамоны проходила через ведомство супрема, меня довольно подробно расспрашивали о том, что я видел, а из вопросов всегда что-нибудь да вынесешь. Кое-что мне известно и от отца, и оно неплохо согласуется с твоим рассказом: Свина вполне могли забрать выходцы. Еще что-нибудь о кладе Манлия известно?

– Он спрятан в подвале, а наверху покончила с собой какая-то дама.

– О даме меня уже спрашивали, хоть и не вдаваясь в подробности. К сожалению, я не смог припомнить подходящего по времени самоубийства. Возможно, имеет смысл начать с помещения.

– Селина расскажет, что сможет вспомнить. Понимаешь, Свин подарил этот клад ей.

– Очень удачно. Если она на правах хозяйки даст нам разрешение, мы сможем войти, но место, похоже, придется искать самим. В самом деле сказка, но бывают и более безнадежные поручения. У нас еще полчаса, мы вполне можем обсудить твое деликатное дело. С кем ты дерешься?

– Все гораздо хуже…

Объяснять Арно учили и научили родственнички, не терпевшие «э-э-э… бе-е… этот самый, который»; Спрут же, хоть после Мельникова луга и перестал кусаться, был немногим лучше Ли, так что рассказ Арно продумал по дороге. Вышло коротко и по существу. Придд, во всяком случае, задумался, ничего не уточняя и сведя брови на переносице. Арно однокорытника не торопил: чем больше Зараза отыщет в плане прорех, тем легче будет, когда дойдет до дела.

– Значит, – Валентин вновь глядел прямо, – Гизелла фок Дахе воспользовалась дружбой собственного отца с домоправителем? При этом она знала, что вдова органиста привечает аконских «висельников», хотя здесь их, видимо, зовут иначе. Кроме того, в день налета девица сказалась больной.

– Да, только что об этом теперь говорить?!

– Арно, если ты ничего не перепутал, предоставь сию особу ее участи. Я понимаю, какое впечатление производит хрупкая одинокая женщина в окружении стражи, – этим приемом драматурги беззастенчиво пользуются со времен Иссерциала, но Гизелла фок Дахе – не Элкимена и не плясунья-монахиня.

– Она дурочка, – охотно согласился Арно, – злющая, но это пройдет. Я же говорил, что отвезу ее к матери.

– Графиня Савиньяк достойна восхищения, но здесь, поверь мне, она бессильна. Эта девица переступила грань между человеком и тварью.

– Ты же ее не видел… Тоже мне «тварь», девчонка с белой ленточкой! Дело в мерзавце, который ее покорил, ну и в балладах, куда же без них! Девушки любят разбойников, над этим еще Веннен смеялся.

– Тогда назови книжного разбойника, который просто хотел денег. Много и сразу. У того же Дидериха всё первое действие, а иногда и второе, будущего разбойника изгоняют, несправедливо лишают наследства, проклинают, оговаривают. У несчастного не остается выхода, он уходит в лес, но и там стариков с женщинами не режет. Мне порой кажется, что разбойники Дидериха вообще кушали веточки…