— Уиллис говорит, ты скрутила парня, который охотился на дамские трусики? — сказал Браун.

— Да, — кивнула Эйлин, довольно ухмыляясь.

— Молодец. А то в такую погоду — как же дамы без панталон? — хохотнул Браун.

Эйлин тоже засмеялась.

Клинг сидел, уставившись в ветровое стекло.

— Не опасно на метро в этот час ночи? — спросил Браун.

— Да нет, все будет в порядке, — сказала Эйлин.

Он остановил машину у тротуара.

— Уверена?

— Конечно. Спасибо, Арти, — сказала она, открывая дверь. — Пока, Берт.

— Спокойной ночи, — сказал Браун. — Береги себя.

Клинг не сказал ничего. Эйлин пожала плечами и закрыла за собой дверь. Браун смотрел, как она пошла вниз по лестнице к метро, и тронул автомобиль, когда ее голова исчезла из поля зрения.

— Напомни, какой там адрес? — спросил он Клинга.

— Силвермайн, 1114, — сказал Клинг.

— Это рядом с Овалом?

— Пару кварталов к западу.

Когда Браун подъехал, у гаража уже стояли две патрульные машины. Падающий снег озарялся синим и красным светом мигалок. Клинг и Браун вышли из машины, перекинулись парой слов с патрульным, который был оставлен на тротуаре следить за обоими автомобилями (кражи полицейских машин случались прискорбно часто), затем прошли по пандусу в подземный гараж, освещенный натриевыми лампами.

Трое патрульных из автомобилей, стоящих наверху, сгрудились вокруг человека, лежащего на цементном полу примерно в двух с половиной метрах от лифта. Дверь лифта была красной. Кровь из разбитого черепа мужчины текла к соответствующей ей по цвету двери лифта.

— Детектив Браун, — представился Браун. — Мой напарник, детектив Клинг.

— Ага, — кивнул один из патрульных.

— Кто первым прибыл на место преступления?

— Мы, — сказал другой полицейский. — Патрульная машина «Бой».

— Кто-нибудь был здесь, когда вы приехали?

— Никого.

— Никого? — сказал Клинг. — А кто же вызвал полицию? Кто обнаружил тело?

— Не знаю, сэр, — пожал плечами патрульный. — Диспетчер передал сигнал «10–10» — использование огнестрельного оружия. Мы даже не знали, где искать, они только назвали номер дома. Так что мы спросили парня при входе, охранника, звонил ли он в «911», чтобы сообщить о человеке с оружием. Он сказал, нет, не звонил. Тогда мы осмотрели здание и задний двор и уже собирались отзвониться о ложном вызове, когда Бенни — вот он — сказал: «Давай проверим подземный гараж». К тому времени приехала патрульная машина «Чарли»…

— Мы проверяли тревогу на Эйнсли, — вставил другой патрульный.

— И мы, все трое, спустились сюда, — сказал первый патрульный.

— И тут-то его и нашли, — сказал третий патрульный, кивая в сторону тела на полу.

— Отдел убийств информировали? — спросил Клинг.

— Наверное, — сказал первый патрульный.

— Как это — наверное?

— Я доложил дежурному, что здесь труп. Докладывать в отдел убийств — не моя обязанность.

— Кто это обсуждает отдел убийств за нашими спинами? — раздался голос от входа.

— Помяни черта… — пробормотал Браун.

Детективы отдела убийств — да и любого другого, если на то пошло, — редко работали по трое, но три человека, которые спустились по пандусу, продвигаясь неуклонно, словно танки «Шерман», были известны в городе как «Святая Троица» и, по слухам, никогда не работали иначе, как в трио. Их фамилии были Хардиган, Ханрахан и Мандельбаум. Брауну пришло в голову, что их имен он никогда не слышал. Еще ему пришло в голову, что он не знает имен ни одного детектива из отдела убийств. У них вообще бывают имена, или только фамилии?

В этом городе все детективы по расследованию убийств предпочитали черный цвет. Ходили слухи, что это стилистическое направление было основано много лет назад очень известным детективом. Но Браун предполагал, что все намного проще: копы из отдела убийств работают исключительно с трупами, вот и носят цвета траура. Ему вспомнилось, что Дженеро в последнее время стал часто появляться в черном; может, Дженеро надеялся перейти в отдел убийств? Еще он подумал, что никто в их отделе никогда не называл Дженеро по имени, каковое было Ричард. Всегда: «Иди сюда, Дженеро» или чаще: «Иди отсюда, Дженеро». Иногда его звали Дженеро Тугодум, как любовно называли древних королей, типа Амо́с Простофиля или Герман Крыса. Если копы из отдела убийств не имели имен и если именем Дженеро никто не пользуется, возможно, Дженеро однажды сделает успешную карьеру в отделе по расследованию убийств.

— Это жертва? — спросил Хардиган.

— Нет, бумажная салфетка, — сказал Браун.

— Забыл, что имею дело с восемьдесят седьмым, — сказал Хардиган.

— Комики, — сказал Ханрахан.

— Идиоты, — сказал Мандельбаум. — Два часа ночи.

— Мы вытащили вас из постельки? — спросил Браун.

— Засунь ее себе в задницу, — любезным тоном сказал Мандельбаум.

— В черную дыру, — сказал Хардиган, и Браун задался вопросом, не расистское ли это замечание.

— Кто он? — спросил Ханрахан.

— Мы его еще не осматривали, — ответил Клинг.

— Так давайте, осмотрите, — сказал Ханрахан.

— Сначала медики должны осмотреть.

— С какого перепугу?

— Новое распоряжение — всего год, как вышло.

— Черт с ним, с распоряжением. Мы замерзнем тут, ожидая медиков. Вечер субботы! Вы знаете, сколько людей сегодня стали жертвами убийств?

— Сколько? — спросил Клинг.

— Переверните его. Делайте, что говорю. Вам отдел убийств приказывает, — произнес Ханрахан.

— Давай приказ в письменной форме, — сказал Клинг. — Что я должен прикоснуться к нему до того, как судебный медик констатирует смерть.

— Вы же видите, что он мертв? Чего вам еще? У мужика лица не осталось, вам обязательно услышать от медиков, что он мертв? — поддержал своего напарника Хардиган.

— Тогда осматривайте его сами, — сказал Браун, поддерживая своего.

— Ладно, подождем медиков, — вздохнул Ханрахан.

— Ладно, подождем, пока не замерзнем насмерть, — проворчал Мандельбаум.

— Вы этого добиваетесь? — поинтересовался Хардиган.

Ни Браун, ни Клинг ему не ответили.

Медики приехали почти в три утра. К этому времени прибыли криминалисты и сделали все, что могли, не касаясь тела. Ребята из фотогруппы сделали фотографии, на месте преступления расставили предупреждающие знаки, а Браун и Клинг зарисовали схему места преступления. Все очень замерзли, но пока еще никто не приехал объявить лежащего на полу человека мертвым. Наконец, появился долгожданный медэксперт, торжественно шагая по пандусу, как по красной ковровой дорожке.