— Леночка, я очень надеюсь на то, что вы с вашим отцом сможете гнать машину навстречу всем ветрам.

— Спасибо, я знаю, — тепло промолвила она и, обхватив двумя руками предплечье, прижалась щекой к его плечу.

Заметив некоторое смущение на лице Эди, Рита засобиралась было выйти, но тут открылась дверь, и на пороге показался улыбающийся Илхам с пакетом.

— Я купил заварные пирожные и заказал у проводницы чай. Сейчас будем угощаться, — выпалил он, передавая пакет Рите. Затем, плюхнувшись на матрац напротив Эди, продолжил: — А этих хулиганов милиционеры взяли в полный оборот. С ними, как говорит проводница, не все в порядке. Могут на ближайшей станции высадить.

— Они что, кого-то побили? — полюбопытствовала Елена.

— Да нашего соседа через купе ударили, а его жена недолго думая прыснула им в глаза газом из баллончика.

— Вот умница, — не сдержалась Елена. — Этих хулиганов надо каленым железом выжигать из нашего общества. Вот и у нас с Эди приключилась неприятность, — начала было рассказывать она о драке у ее дома, но, уловив его неодобрительный взгляд, ловко свернула эту тему фразой, мол, там все обошлось. И тут же, чтобы исключить вопросы, спросила: — Скажите, Илхам, а как себя чувствует человек, на которого напали эти хулиганы?

— Бодр, ему предложили написать заявление в милицию, он, сославшись на то, что не хочет никому навредить, отказывался, но милиционеры все-таки настояли на своем. Сейчас там идет серьезное разбирательство, — произнес Илхам, многозначительно глянув на Эди.

— А пирожное где купили? — поинтересовалась Елена.

— Конечно, в ресторане. У торговок я бы не стал покупать и вам не советую, — с серьезным видом произнес Илхам.

— Илхам, давайте сходим за чаем, а то проводницу можно и не дождаться, — предложил Эди, поднимаясь.

— Вы правы, как говорится, если гора не идет к Магомету, то он сам идет к ней, — пошутил, широко улыбаясь, Илхам и шагнул вслед за Эди в коридор.

Не доходя до купе проводницы, где толпились милиционер и еще несколько человек, они остановились. Присутствующая тут же проводница, заметив Илхама, выпалила, что она не забыла о его заказе и попросила несколько подождать. После чего они пошли в обратном направлении и остановились, не доходя до своего купе.

— Из ваших реплик я понял, что виделись с Артемом, — промолвил Эди, упершись рукой о поручень.

— Да, он сразу же схватился за ваше предложение и помчался к начальнику поезда, чтобы от него связаться с нашими, кто работает на транспорте. Думаю, что сладкую парочку начали «поддавливать» именно по его просьбе.

— Для меня что-нибудь он передал?

— Вы имеете в виду слова?

— Конечно.

— Сказал, что вам надо будет остановиться в той же гостинице. Номера заказаны от имени какого-то Юры.

— И все?

— А этих под наружку возьмут на вокзале.

— Прекрасно.

— Что? — переспросил Илхам.

— Говорю, что все прекрасно. Вон и наш заказ на подходе, — кивнул Эди в сторону проводницы, двигающейся по коридору с узорчатым подносом, на котором тряслись под такт ее шагам граненые с ободком стаканы с бурым чаем, а также стояла тарелка с кусочками белого рафинада. Поравнявшись с ними, она недовольно буркнула:

— Вот чай вам несу, возвращайтесь к себе и пейте на здоровье. Заплатите потом. Если что, могу и печенье донести. Хотите?

— Нет, спасибо, у нас пирожные есть, можем и вас угостить, — предложил Илхам.

— Не до пирожных сейчас. Разве не видите, что происходит? Из-за этих хулиганов, будь они неладны, сегодня не удастся глаз сомкнуть. И откуда они взялись на мою голову?! Обрадовалась было, услышав, что их будут ссаживать на первой же станции, но милиционеры решили дальше везти и по ходу оформлять происшествие, — протараторила она.

— Сочувствуем вам, — участливо заметил Илхам и двинулся вслед за ней. — А этот бедолага-то не очень пострадал?

— Да нет, его только толкнули, — обронила она, остановившись у полуоткрытой двери.

— Если так, то чего всю эту канитель завели? — удивленно спросил Илхам, сдвигая дверь в сторону.

— Вы что, нашу милицию не знаете, она же найдет повод и к телеграфному столбу придраться, — сыронизировала проводница и шагнула в купе.

Эди остался у окна. Отчего-то ему хотелось некоторое время побыть одному, но из этого ничего не получилось — как только проводница ушла, Елена позвала его на чай.

После чая обитатели купе легли спать, выключив общий светильник. Мужчины разместились на верхних полках, Елена и Маргарита — на нижних. Находящейся под впечатлением ожидаемой встречи с отцом Елене не спалось, и она, присев на полке, приглушенным голосом спросила у Эди:

— Скажите, мы с вокзала поедем к папе?

— Нет, мы сначала разместимся в гостинице, приведем себя в порядок с дороги, позавтракаем и потом…

— А далеко туда от гостиницы? — прервала она его.

— В Минске все рядом.

— Мы в разных номерах разместимся?

— Да, но рядышком.

— Нас будет кто-нибудь встречать?

— Да, мой товарищ. Его Юрой зовут.

— Он хороший человек?

— Хороший.

— И надежный?

— Надежный.

— Он папу знает?

— Пока нет, но мы их обязательно познакомим.

— Эди, я очень соскучилась по папе, — дрожащим голосом промолвила Елена и легла, уткнувшись лицом в подушку.

— Знаю, Елена, знаю, — заметил Эди, а затем, после секундной паузы, добавил: — Но вам надо быть сильной. К тому же и в хорошей форме, чтобы не расстроить отца. Поэтому будет правильно, если заставите себя поспать.

— Я и так стараюсь, но сердце не слушается, — всхлипнула Елена.

— Скажи ему: «Милое сердце, прошу тебя, успокойся, дай мне улететь в страну цветных снов». И оно обязательно послушается тебя, — тепло посоветовал Эди.

— Странно все это. Не понимаю, как в вас уживаются два разных человека?! — промолвила она и тут же сама ответила на свой вопрос: — Надо же, первый — сама нежность, лирик, что ли, а второй — не дай бог, его рассердить, может убить одним ударом. Надо полагать, сейчас в вас торжествует лирик?

— Он самый, — расслабленно ответил Эди, напрягшийся было, услышав из уст Елены о живущих в нем двух людях, что моментально породило в его голове вопрос, мол, неужто она что-то почувствовала или он сам допустил какую-нибудь оплошность. Ведь влюбленная женщина может разглядеть в предмете своего обожания порой то, чего он сам и не подозревает.

— Папин друг, мне хочется, чтобы этот лирик продекламировал для нас с Ритой какой-нибудь стих, — все так же приглушенно промолвила Елена.