Глеб зашёл ко мне вечером, и мы сменили лампу. И снова магнитофон стал послушным посредником между далёкими музыкантами и мной.

– Спасибо за лампу, – поблагодарил я.

– Ерунда. Знаешь, у меня в субботу «хата» намечается. Родичи уходят к знакомым на всю ночь. Так что надо бы реализовать площадь.

– Сказать тебе откровенно, у меня нет той, что хочется.

– У меня тоже… А что, ты не сможешь достать?

– Видишь ли, у меня куча непробиваемых девственниц, но у меня нет настроения убить вечер на поцелуи.

– Да… это не годится.

– Придётся порыскать по улицам.

– Хоть какой-то шанс.

Мы вышли на улицу. Я решил прогуляться перед сном и проводил Глеба до дома. Чтоб скоротать дорогу обратно, я пошёл через сквер и на одной из скамеек увидел женщину. Подойдя ближе, я разглядел её. Ей было лет 30, а на миловидном лице был характерный отпечаток малой разборчивости в соседях по постели. Что ж, это было то, что мне нужно – я был голоден и интересовался едой, а не сервировкой. Только патологически целомудренный или развращённый и пресытившийся откажется от яств женщины, увидев, что у официанта-случая грязные ногти.

Я остановился у скамейки.

– Добрый вечер, – обратился я к ней. – Можно мне присесть рядом с вами?

Она обернулась и окинула меня оценивающим взглядом. Не дожидаясь, пока она ответит, я сел. Она молчала. Я понимал, что нужно что-то говорить, но меня бесила необходимость лицемерия. И я, и она прекрасно понимали смысл создавшейся ситуации, и нет чтоб прорычать: «Дай мне мясо твоё!», – так я должен из приглушённых рычаний отсеивать звучания букв и складывать их в пустые слова.

– Я, надеюсь, не помешал вам?

– Нет, – наконец ответила она.

– Вы знаете, – продолжал я, – когда я увидел вас издали одну на скамейке, мне показалось, что вам грустно.

– Мне весело… Отстаньте от меня, – резко сказала она.

– Зачем же грубить? Я к вам от всего сердца, а вы ко мне от всего желчного пузыря.

– Слушай, парень, – её голос стал устало-равнодушным, – иди-ка ты отсюда. Видали мы таких.

Но она сама встала и пошла к выходу.

Я остался сидеть на скамейке. От злости я не хотел признавать, что у неё для отказа могло быть сотни причин и одна из самых веских – я ей не понравился. Я будоражил свою злость фактом, казавшимся мне абсурдным: вместо того, чтоб самой предлагать себя, проститутка заставляет себя упрашивать!

Посидев ещё немного, я почувствовал, что холод начинает нагло вести себя со мной, и вышел из сквера. Было около десяти. Домой уже не хотелось. Как раз напротив светился кинотеатр. В кассе билетов не было, сеанс начинался ровно в десять. Я встал на некотором расстоянии от входа, рядом стояли мои соратники по поискам билета. Мне всегда везёт в таких случаях. И вот почему. Я не подбегаю к каждому, проходящему мимо, и даже не к каждому, направляющемуся ко входу в кинотеатр, спрашивая о лишнем билетике. Если идёт парочка, то, как правило, у них спрашивать не стоит. Обыкновенно, лишние билеты бывают у нечётных групп. Кроме того, у имеющего лишний билет всё написано на лице, надо только уметь это прочесть. У этих людей нерешительный вид, они лезут в дальний карман и, оглядываясь по сторонам, выжидают, кто ринется к ним, увидев это движение. Я был зорок и в награду за это получил билет. Когда я сел на своё место, кресла рядом со мной были свободны. Мечту, что вдруг моей соседкой окажется обворожительная женщина, я гнал как нереальную. И действительно, моими соседями были мужчины.

Фильм был сказочный, из средневековья, а героини – бесчисленные красавицы. Одна постоянно появлялась с обнажённой грудью. Две лесбиянки целовали друг друга, изнемогая от отсутствия мужчин, их декольте прикрывали только соски, но и то формально, так как прозрачная материя не оставляла места домыслам. Все эти женщины от служанок до знатных дам были красивы и доступны. В какой-то момент мне показалось, что экран надвигается на меня. Он становился всё ближе и ближе, и вдруг я почувствовал, что я нахожусь на экране, с ними, женщинами. Я вскочил и хотел броситься на одну, которая лежала ближе ко мне, но кто-то с силой потянул меня за рукав, у меня подкосились ноги, и я опустился в кресло.

– Ты что, очумел? – услышал я голос соседа. – Сиди и не мешай смотреть, пьянчуга, а то живо выведу.

До конца сеанса я сидел, не двигаясь и только дрожь пробегала по всему телу. Когда я выходил из зала, меня в давке столкнули с какой-то девушкой. Ничего не соображая, я крепко обнял её за талию. Она вскрикнула и оттолкнула меня:

– Что вам нужно? Не трожьте меня!

Видя, что все стали оглядываться в мою сторону, я очнулся.

– Извините, – прошептал я, и толпа выбросила меня на улицу.

На холодном воздухе мне стало легче. Зима немного отвлекла меня от тропического лета моих желаний.

Ночью мне снились красавицы, с которыми я делал «всё, что угодно, только не это».

* * *

В глубине души я надеялся, что Нина ещё позвонит мне. Я старался топтать разумом эту надежду, но она только сильнее въедалась мне в сердце. Стоило закрыть глаза, как Нина появлялась передо мной и запускала свои пальцы мне в волосы, всё крепче и крепче прижимая к себе мою голову. Я проклинал себя за то, что не изнасиловал её, и моё воображение доводило меня до исступления. Я дал себе слово больше не искать встречи с ней и еле сдерживал его.

Помню, в тот день меня отпустили с работы, и я взял билеты на самый ранний сеанс в кино на какой-то двухсерийный фильм. Зал был узкий и длинный. Я сел на своё место и стал осматриваться. В сущности, смотреть было не на кого, так как в зале было всего человек пять. Сзади меня сидела молодая женщина лет двадцати пяти. Когда я оглядывался, я задержал на ней взгляд немного дольше, чем нужно. Она тоже посмотрела на меня, расширила ноздри и нарочито облизнула губы. Губы у неё были полные, слегка подкрашенные, нос прямой, небольшой, с очень выразительными ноздрями. Я решил после киножурнала подсесть к ней. В киножурнале рекламировали красивую и дешёвую одежду, которая якобы продаётся в каждом магазине. После киножурнала вошли ещё двое, я сосчитал – всего восемь человек вместе со мной. Яблоку было куда упасть.

Я поднялся и сидение громко хлопнуло. Она смотрела мне в глаза.

– Извините меня, мне стало очень грустно одному, так что, если позволите, я посижу с вами.

– Пожалуйста, мне тоже не очень весело одной.

Прежде, чем погас свет, я успел заметить на её руке обручальное кольцо. «Слава богу, не девственница», – подумал я.

– Мне почему-то казалось, что таким девушкам, как вы, не бывает грустно.

– Каким таким?

– Таким привлекательным.

– Благодарю за комплимент.

– Это не комплимент, так как ложь – обязательный компонент комплимента. А в моих словах – святая правда.