Я вернулся в спальню – решил одеться и посмотреть в ее комнате и в саду за отелем. И когда натягивал брюки, услышал, как в гостиной хлопнула дверь. Я вышел из спальни и включил свет. На Сьюзан были джинсы, черный свитер и поверх – черная стеганая куртка. Такой я на ней еще не видел. В руках она держала рюкзак и пластиковый пакет с вещами. Она бросила то и другое на кушетку.

– Куда это ты собралась? – спросил я.

– В глубинку.

– Слоны напоены и накормлены?

– А как же.

– Пистолет остался в саду?

– Да.

– Поклянись.

– Клянусь. В пять тридцать нам необходимо выписаться из гостиницы и кое с кем повидаться.

– С кем и где?

– Ты уже принял душ?

– Нет, – зевнул я. – С какой стати?

– Тогда поспеши. Вот видишь, я ходила в воскресенье по магазинам и купила тебе рюкзак, кожаную куртку и две резиновые плащ-накидки. И еще кое-какую мелочевку в дорогу. Бери с собой поменьше, а старую одежду выброси.

Я подошел к кушетке, посмотрел и сказал:

– А как люди узнают, что я американец, если на мне не будет моего синего пиджака?

– В этом-то все и дело. Смотри. – Она надела стеганую куртку, нацепила на нос темные очки, повязала на шею горский шарф, так что он прикрыл половину лица, а на голову нахлобучила отороченную мехом кожаную шапку с ушами. – Voila.

– Ну и кто ты теперь?

– Горская женщина.

– Из какого племени?

– Я разглядывала их фотографии в газетах и видела передачи по телевизору. Так одеваются в горах и на высокогорье, когда ездят зимой на мотоцикле.

– Серьезно?

– Вполне. И ты знаешь, что они немного крупнее и плотнее вьетнамцев. Так что на расстоянии мы можем сойти за горцев.

– На каком расстоянии? Миль с десяти?

– А еще тут живут американцы – остались с твоих времен. И многие поселились в горах. Они что-то вроде изгоев.

– По ту сторону ДМЗ не будет никаких американцев, – заметил я. – Так далеко меня никогда не забрасывали.

– Хорошо. Не будет американцев, будут горцы, – ответила Сьюзан. – Вопрос в том, чтобы раствориться среди других и не выделяться. Хотя бы на расстоянии.

Я промолчал.

Она вытащила из пакета темно-коричневую кожаную куртку и подала мне.

– Купила самый большой размер, какой смогла найти. Примерь.

Я примерил – и в итоге сумел в нее влезть. Но куртка безбожно жала и едва сходилась на животе.

– В коже ты очень сексапильный, – заметила Сьюзан.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Полагаю, мы отправляемся в путь на мотоцикле?

– Ничего лучшего я придумать не смогла. – Она посмотрела на меня. – А ты?

– Да. Поездку на четырех ведущих колесах с шофером. Я собираюсь обойти частные прокатные фирмочки – "Шустрила-тур". У меня еще есть в запасе несколько дней. Так что я не спешу.

– Зачем тебе вовлекать в это дело еще каких-то людей? – покачала головой Сьюзан. – Полковник Манг непременно займется всеми здешними частными туроператорами. Если уже не занялся.

– Что ж... можно поехать в другой город и нанять машину там. Или подойти к какому-нибудь нгуену с машиной. За три сотни нас любой домчит до Дьенбьенфу.

– Может, и так, – возразила она. – Но мой план лучше: нет необходимости привлекать третьих лиц, и полная свобода передвижений.

До некоторой степени она была права. Перемещение по этой стране всегда оказывалось выбором из нескольких зол.

– Где ты возьмешь мотоцикл? – спросил я.

– Иди принимай душ. Я уложу твои вещи.

Я вернулся в спальню, стянул с себя одежду и, встав в ванной под струю воды, старался вспомнить, в какой момент позволил Сьюзан взять на себя руководство операцией. Из-за двери я слышал возню в моей спальне.

– Но хоть один-то пиджак я могу взять с собой в Ханой?

– Рюкзак слишком маленький, – послышался ответ.

Я побрился и проглотил таблетку от малярии. А когда, завернувшись в полотенце, вышел из ванной, обнаружил, что Сьюзан разложила на кровати всю мою одежду. Рядом красовались чемодан, сумка и новый рюкзак.

– Дай-ка я сам, – предложил я и следующие десять минут отбирал и укладывал в рюкзак самое необходимое. А все, что наметил выбросить, свалил в чемодан и в сумку.

Сьюзан наблюдала, как я пихал в рюкзак ботинки и сандалии Хо Ши Мина.

– Надень кроссовки, и достаточно, – заметила она. – У тебя слишком много нижнего белья. Почему мужчины не занимаются стиркой во время поездок?

Я наконец вспомнил, почему не женат, и ответил:

– Потому что исподнее легче выбросить. Так пойдет?

Сьюзан скатала плащ-накидку, затолкала в рюкзак и затянула шнурки.

– Вот так. Отлично. Давай одевайся.

Я снял с себя полотенце и нарядился в то, что отложил на кровати в сторону: гольфы, трусы и майку, джинсы, рубашку-поло и черные кроссовки. Переложил паспорт и визу в бумажник и упрятал его в маленькую непромокаемую сумочку, которую мне тоже купила Сьюзан.

– Где ты все это взяла? Заказала в "Л.Л. Бин"[83]?

– Сходила на центральный рынок. Там есть все.

Ее стеганую куртку, мою кожаную, две шапки-ушанки, кожаные перчатки и горские шарфики мы положили в пластиковый пакет, чтобы в вестибюле все эти пожитки не бросались в глаза и их не запомнили. А фотоаппарат вместе с отснятыми и неотснятыми пленками я завернул в непромокаемый пакет для прачечной и сунул в боковой карман рюкзака. Все это сильно напоминало мне 68-й год.

– У меня есть аппарат, – сказала Сьюзан. – Свой можешь выбросить – сэкономишь место.

Но я помнил, что должен сфотографировать сувениры Тран Ван Вина, если он не захочет мне их продать, обязательно сфотографировать его самого или, если он умер, его могилу. А если жив – его дом и округу, чтобы потом к нему легче нашли дорогу – подъехали и убили.

– Аппарат мне нужен для работы, – сообщил я Сьюзан. – Так что давай на всякий случай захватим оба.

– Хорошо, – согласилась она.

– Слушай, ты пересчитала отснятые катушки, включая ту, что конфисковал полковник Манг?

– Я никогда не теряю пленок.

– А шарик со снегом у тебя?

Сьюзан замялась.

– Снова пропал.

– Почему ты мне не сказала?