Думать о Насте ему не нравилось, и видеть перед собой ее лицо с прищуренными серыми глазами – тоже. А еще больше раздражали воспоминания о поцелуях – было в ее губах что-то совершенно завораживающее, заставляющее сердце биться в три раза сильнее.

Пытаясь избавиться от навязчивых мыслей о Мельниковой, Ярослав и согласился пойти на вечеринку с Шейком к общему другу. Там, выпив пару банок пива, Зарецкий познакомился с очаровательной рыжеволосой девушкой, отчаянно с ним флиртующей. А через пару часов и вовсе позволил ей увести себя в одну из комнат. Слишком уж надоела ему Настя в голове, и он решил, что клин стоит выбивать клином.

Рыжеволосая была хорошенькой и смеялась звонко, словно колокольчик. У нее были ласковые руки, мягкие волосы, и сама она была мягкой, податливой и очень женственной.

Полная противоположность Насти, которая попыталась уложить его на обе лопатки.

– Я тебе нравлюсь? – хрипло спросила рыжеволосая, сидя рядом с Ярославом на диване в чужой полутемной комнате.

– Нравишься, – сказал Ярослав, понимая, что лжет, и злясь еще больше. Он убрал с ее плеча прядь медных волос и многообещающе улыбнулся. Она положила руки на его плечи и потянулась вперед. Он тоже подался к ней, закрывая глаза и чувствуя, как вдруг сильно закружилась голова, а пульс взорвался на миллион звенящих осколков.

Ярослава шелковой простыней накрыла тьма, и он падал в нее, как в бездну. А когда вдруг тьма растворилась, схлынула прочь, его губы накрыли чужие губы – горячие и властные.

Тот, кому принадлежали эти губы, жаждал поцелуя, и вовсе не невинного, а жаркого и страстного. Такого, от которого подкашиваются ноги и сбивается дыхание.

Ничего не понимающий Яр заподозрил неладное.

В ту же секунду он распахнул глаза и заорал от ужаса – его за пояс обнимала вовсе не рыжеволосая милашка, а отвратительный урод с наглыми глазами.

Проклятый немец.

Яра затошнило. Глаза в одно мгновение налились кровью. Он не понимал до конца, что происходит, знал только, что его поцеловал мужик. Мужик, мать его! Гребаный псих!

– Ах ты *запрещено цензурой*! – заорал Ярослав во всю мощь своих легких и со всей силы вмазал по наглой морде. Увы, тело Насти, в котором он вновь оказался, не обладало нужной силой и скоростью удара, а потому врезать получилось очень и очень слабенько. К тому же и костяшки тотчас заболели. Однако Карлу этого хватило. Он изумленно отступил, держась за скулу, по которой ему прилетело. Не больно, скорее унизительно. И неожиданно.

– Анастасия… – В его голосе было изумление. Карл не ждал столь бурной реакции, к тому же был уверен, что девушка не против поцелуя. Она хотела – он точно знал. Видел, что нравится ей. Сам же относился к ней нейтрально – до вчерашнего утра, когда она появилась перед ним в ночной рубашке.

– Урод, тварь, гнида! – кричал обозленный Ярослав, то и дело вытирая рот, как будто бы его коснулись не человеческие губы, а змеиный раздвоенный язык. Все в нем клокотало от ярости. – Извращенец чертов! Мудак! Только тронь меня!

Он вновь попытался атаковать Карла, размахивая сумочкой, как метательным снарядом, но тот ловко скрутил Ярослава и прижал к себе так крепко, как смог. Кажется, такая реакция немца забавляла, хоть взгляд его и стал жестким.

– Анастасия, что случилось? – тихо спросил Карл. Он вдруг подумал, что у этой девушки огромные проблемы с мужчинами. Немец явственно чувствовал страх и ненависть, исходящие от Насти, которая еще минуту назад была спокойна и даже несколько отстранена. Карлу вдруг пришло в голову, что в прошлом у нее, должно быть, был негативный опыт, связанный с мужчинами. Что ж, он это исправит. Он любит не только ломать, но и неплохо чинит.

– Отпусти меня, придурок! – взвыл Ярослав и, исхитрившись, укусил Карла за руку, а после умудрился еще и пнуть по колену. Немец нехотя отпустил его, и Яр тотчас встал в боевую стойку, что смотрелось довольно смехотворно. Он даже не заметил, как из сумочки выпал Настин телефон.

– Анастасия, успокойся. Тихо. Объясни. Я обидел тебя? – спросил Карл, смотря на «Анастасию» горящими глазами. Ему не нравилось, что девчонка посмела поднять на него руку и повысила голос. Если бы он был при былой силе, она бы пожалела.

Починенные вещи Карл привык ломать вновь – так, чтобы починить было уже совсем нельзя. Хотя нельзя было отрицать, что Анастасия вызывала в нем неподдельный интерес.

– Пошел ты! – показал ему средний палец Ярослав.

Темные глаза Карла сверкнули. Он вновь попытался приблизиться к девушке, которая все так и стояла в левосторонней боевой стойке, слегка согнув ноги в коленях, чуть наклонив тело назад, согнув руки в локтях и правильно сжав кулаки – как будто бы умела драться. И готова была драться до последнего.

– Я не причиню тебе вреда, – сказал Карл, пытаясь поймать взгляд девушки.

– Я тебе причиню, – фыркнула та.

С этими словами Яр, до которого наконец дошло, что он опять стал Настей, просто развернулся, крикнул срывающимся голосом: «Ауфидерзейн, урод!» и побежал в сторону – только волосы развевались по ветру и слышался стук каблуков.

* * *

Из ресторана в викторианском стиле, в котором ужинали Карл Ротенбергер и Хранительница, князь Август, Тимофей Реутов и два сильных мага вышли не спеша, как и пристало посетителям столь дорогого чопорного заведения. Однако лица их были серьезными, а глаза – сосредоточенными. Кроме, пожалуй, васильковых глаз Августа. Они оставались спокойными и насмешливо-отстраненными.

Все они попали в это место не случайно, их визит был запланирован, а все для того, чтобы Тимофей мог «столкнуться» с Гончей Черной Королевы. Присутствие Августа и магов было гарантом того, что Карл не расправится с ним сию секунду. Как с Двойником бывшего Хранителя – именно из-за его скоропостижной кончины Настя и стала новой Хранительницей браслета.

Сейчас Август и Тимофей неспешно шагали по улице, а два их молчаливых спутника шли сзади, словно охрана. Вернее, это и была охрана – эти двое должны были защищать от магических и иных воздействий Реутова, который добровольно вызвал огонь на себя.

– Вы уверены, Командор, что стоило поступить именно так? – еще раз спросил Август, одной лишь силой намерения создавая магический невидимый кокон – их перестали видеть и слышать другие люди. И ни одно живое существо не могло подслушать их разговор.

– Уверен, – ответил Реутов без тени сомнения. Если он и испытывал страх перед Карлом, то умело скрывал его. Настин дядя вообще отлично умел скрывать свои эмоции. – Ротенбергер уже знает о том, что я – бывший Хранитель. Он не мог достать меня лишь потому, что я прятался, а он, в свою очередь, был лишен силы. Временно, прошу заметить – в начале зимы они к нему вернутся. Но сейчас Ротенбергер слишком близок к Хранительнице. Близок настолько, что я считаю необходимым отвлечь его.

– Вы понимаете, что Ротенбергер начнет охоту за вами? – внимательно глянул на него Август. – Пусть не сам, через других розианцев, но все же. Он должен узнать, кому вы передали артефакт.