как в хаосе тонких стеблей угадывались надписи, лица и даже небольшие детали старых сказок и мифов, таких как: мешочек с песком, красные яблоки или длинные золотые косы, запутавшиеся в ветвях.

Каждый раз оказываясь в этом месте предоставленный сам себе, я засматривался на рисунок в какой-то странной потребности найти хоть что-то в нем, что говорило бы про меня. Так и сейчас я бездумно искал след своей души в напольном узоре.

Спустя несколько минут к нам присоединилась и Дария, настолько тихая и задумчивая, что я едва не пропустил ее появление.

— М-м, я как-то не рассчитывала на такое количество блюд и… Марк, ты придумал ему имя? У меня это как-то вылетело из головы.

Хозяйка прошла ко мне и рассеяно потрепала по голове, запустив руку в волосы. Хозяин, неохотно оторвавшись от расстановки ваз, взглянул на меня и пожал плечами.

— Давид, подойдет?

— Да-авид… Да-авид… — Дария все еще массируя мою голову, тоже посмотрела на меня, тихо повторяя имя и словно пробуя его на вкус.

— Возлюбленный или любимый.

— Любимый мастер?

— Почему бы и да?

— Почему бы и да.

Присев передо мной, женщина прикоснулась к ошейнику и провела ногтем по прохладному металлу. Марк, оставив последние попытки сделать всё идеально, занял место в кресле напротив.

— Поприветствуем нового человека в нашем доме?

— Надеюсь, он будет достоин своей фамилии, боюсь, обучать кого-то заново у меня нет никаких сил и тем более времени.

— Я уверен, что он еще превзойдет нас, Дария. Его сила еще не до конца раскрылась, но он уже показывает прекрасные результаты.

Хозяйка поджала губы и, вздохнув, выпрямилась, взглянув на мужа. Ее ладонь сжала мое плечо, а я вновь уловил смутное беспокойство за свою жизнь.

— Кстати об этом, я как раз хотела поговорить. Для моих исследований нужен сильный помощник.

— И? Он у тебя уже есть.

— Ты не понимаешь, я хочу, чтобы он тоже прошел испытания и получил хотя бы три ступени.

Марк быстро изменился в лице, и блаженное спокойствие тут же сменилось на тревогу и подавляемую где-то в душе злость, отразившуюся в потемневших глазах.

— Дария, ты играешь с огнем, он раб, он не должен проходить испытания.

— Он почти человек, сняв ошейник, мы дадим ему возможность раскрыться.

— Даже если так, то все всё равно будут помнить о нем как о рабе, как о мебели в нашем доме, с каких пор тумбочка должна превращаться в шкаф? К тому же, он просто не выдержит испытаний.

— Выдержит, я подготовлю его.

— Ох, ну конечно, ты подготовишь! Даже наш учитель не смог это сделать, ты до сих пор стоишь на шестой ступени!

— Ты говоришь это только потому, что не смог пройти за мной так далеко, но не переживай, Давиду не понадобится даже четвертой ступени.

Мужчина вскочил с места, и на миг мне показалось, что он ударит Дарию, но он лишь рассерженно взглянул на нее, не в силах хоть как-то настоять на своем.

— Ты не понимаешь, что ты творишь.

— Я понимаю, он либо станет человеком и пройдет испытание, либо останется рабом на всю жизнь.

Я почувствовал, как дрожит рука моей хозяйки, увидел, как упрямо поджимаются ее губы. Эти двое жили, словно добрые соседи, общались, как старые друзья, и я ни разу не видел, чтобы Марк делал с ней хоть что-то из того искусства, которому учил меня. Даже поцелуи были только в щеку. Я не понимал, на чем вообще строился их брак: Дария была богаче и сильнее мужа, она могла найти себе кого угодно, родить детей и в общем-то жить как все, оставив исследование как хобби, но вместо этого у нее был Марк. Человек, что давал жене делать всё, что заблагорассудится, даже держать отряд демонов в доме, лишь бы была возможность писать картины, на которых никогда не было ее.

— Это всё, чего ты хочешь?

— Да.

— Хорошо, но, когда ты угробишь его, не приходи ко мне плакаться.

— Марк…

— Я уверен, что так и будет.

— Так помоги мне этого не допустить! Я могу научить его магии, я отдам ему своего сорокопута, но с физической подготовкой я не помощник. Натренируй его, тебе же самому это интересно.

Марк едва заметно расслабился и вновь посмотрел на меня. Ему явно все еще не нравилась идея Дарии, но она уже не казалась такой безумной.

— Ладно, но, если первая ступень будет слишком сложной, ты не дашь ему идти дальше, а если ему будет угрожать смерть, ты пожертвуешь своим демоном, чтобы спасти его.

Женщина отпустила мое плечо и тоже заметно успокоилась, принимая условия мужа.

— Хорошо, я сама не хочу его гибели, но мне очень нужна помощь.

Разрешив свои разногласия, хозяева вновь обратили внимание на меня. Не сговариваясь, они взяли с обеденного стола нож. Каждый из них порезал подушечку пальца и отпечатал кровавый след на ошейнике. Затем последовало короткое заклинание, незаметный ранее замок щелкнул, а железный обруч оказался у моих ног.

Первые секунды я не понимал, что вообще должно было измениться. Шею покалывало, я ощущал, что мне не хватает привычной тяжести на ней, но буквально через мгновение на меня нахлынули единым водопадом запахи и звуки. Я впервые начал действительно ощущать вещи вокруг, не так, будто я нахожусь в центре картины, а именно органами чувств. Благовония, которые я заметил ранее, оказались пряными, действительно пряными, мой нос щекотал этот игривый аромат, будоража сознание. Мне хотелось вдыхать его полной грудью, снова и снова, пока все мои легкие не пропитаются этим восхитительным запахом.

Еда на столе показалась вкусной, и я невольно подался вперед, взяв из тарелок печенье. Не задумываясь, я отправил его в рот и смог почувствовать, как мед обволакивает язык, сладость отдавалась в голове целым фейерверком эмоций, вынуждая попробовать что-то еще и проверить, насколько потрясающем будет следующие блюда.

— Давид, держи себя в руках, тебе станет плохо, если будешь есть все сразу.

Дария поймала мои руки и развернула меня к себе. На миг я потерялся, будто не узнав свою хозяйку. Ее глаза оказались настолько красивыми, что я замер, просто рассматривая их и стараясь запомнить каждую ресничку, изгиб бровей или едва заметную мушку возле губ. Последние оказались особенно прекрасными, когда повторяли мое имя.

Имя.

Боги, у меня было имя.

Настоящее имя, как у каждого человека здесь.

— Еще, пожалуйста, можно еще?

— Что?

— Имя.

— Давид, Давид Остад.

Женщина рассмеялась, наблюдая за моей реакцией, а я млел от ее голоса, от того, как мягко моих рук