организовал матч, в котором Дрейфус должен был сразиться с шахматной программой MacHack VI, созданной другом-хакером Пейперта из MIT Ричардом Гринблаттом совместно с двумя студентами — Дональдом Истлейком и Стивеном Крокером[1291]. В партии против программы Гринблатта философ потерпел сокрушительное поражение. Саймон так прокомментировал игру: «Он [Дрейфус] писал <…> что шахматная программа будет играть <…> в механические, нечеловеческие шахматы… Но это была замечательная игра <…> — захватывающая схватка двух дровосеков (to hack, напомним, означает «врубаться». — С. М.) со всплесками прозрений и дьявольских планов <…> великими моментами драмы и катастрофы, которые происходят в подобных играх»[1292].

В 1976 г. с помощью компьютера была доказана знаменитая теорема о четырёх красках, и хотя это не было ещё полностью автоматизированным доказательством, однако стало важным математическим результатом[1293]. В наши дни автоматизированное доказательство теорем стало привычным, как и доминирование компьютеров в шахматах. Большая часть прогнозов, раскритикованных Дрейфусом, сбылась, хотя и не в пределах тех оптимистичных сроков, на которые рассчитывали пионеры искусственного интеллекта. При этом открытым остаётся вопрос о том, насколько деятельность Дрейфуса и других критиков ИИ повлияла на прогресс в этой области. Могли бы надежды и чаяния Ньюэлла, Саймона и других энтузиастов отрасли воплотиться в жизнь раньше, если бы не активная проповедь недостижимости их целей?

Жизнь, безусловно, куда сложнее плохой драмы про борьбу бобра с ослом, однако чтение некоторых работ по истории искусственного интеллекта оставляет во рту неповторимое послевкусие мыльного сериала. Если в истории с Дрейфусом и успехами учёных из MIT мы видим «солярных» Пейперта и Минского, то в многочисленных рассказах об утрате на многие годы интереса к нейронным сетям и коннекционистским моделям вообще мы встречаем уже «лунарных» Минского и Пейперта, которым вменяется разгром целого научного направления на границе 1960-х и 1970-х гг. и чуть ли не смерть отчаявшегося и потерявшего всё Фрэнка Розенблатта. Спустя полвека не так уж просто разобраться, действительно ли учёные из MIT развалили ту самую часовню, на развалинах которой сегодня расцвёл буйным цветом город-сад глубокого обучения. В самом ли деле SNARC оказался Буджумом[1294] или в древних книгах возникла какая-то путаница?

Прохладная история о первой зиме искусственного интеллекта начинается вполне в духе лучших болливудских блокбастеров. Дело в том, что Фрэнк Розенблатт и Марвин Минский были одноклассниками в Высшей научной школе Бронкса[1295] (впрочем, они хотя бы не были братом и сестрой, разлучёнными в детстве). Минский, как и Розенблатт, интересовался нейронными сетями — вспомним его опыты с «крысами», учившимися искать выход из лабиринта при помощи хеббовского обучения. Именно нейросетевым моделям была посвящена диссертация Минского, однако позже Минский разочаровался в них, сконцентрировавшись на символьных моделях. Именно поэтому громкое обсуждение работ Розенблатта в прессе вызвало в лагере Минского и Пейперта плохо скрываемый скептицизм. Дэвид Вальц, бывший в те годы аспирантом в MIT, вспоминал позже: «Марвин и Сеймур действительно интересовались перцептронами. Я с группой других студентов посещал их семинар, целью которого было узнать как можно больше о перцептронах. Мы должны были просто методично изучить, на что они были способны, а на что не способны, и попытаться охарактеризовать их каким-то образом»[1296].

В 1969 г. по итогам работы над семинаром и в ходе него Минский и Пейперт опубликовали книгу «Перцептроны» (Perceptrons: An Introduction to Computational Geometry), которая среди прочего указывала на ряд ограничений, свойственных подобным моделям.

Вот как описывает один из современных авторов дальнейшие события:

Последствия выхода книги были немедленными и драматичными. Розенблатт и его сотрудники оказались совершенно не способны опровергнуть выдвинутые аргументы. Исследования нейронных сетей были потоплены [dead in the water] из-за обвинений в преднамеренном саботаже ради того, чтобы перенаправить федеральное финансирование от сетей на программы, основанные на символьных манипуляциях. Ни один уважающий себя исследователь не осмеливался коснуться исследований нейронных сетей в течение десятилетия, пока коннекционистское движение восьмидесятых не продемонстрировало больший потенциал в получении плодотворных результатов. Коннекционистские исследователи в области ИИ до сих пор обвиняют Минского и Пейперта за десятилетие забвения!

В издании «Перцептронов» 1972 года присутствует рукописное посвящение памяти Фрэнка Розенблатта, погибшего в результате несчастного случая на лодке, человека, по всей видимости окончательно разбитого в результате «дела Перцептрона»[1297].

Честно говоря, мой личный драмометр сломался ещё на неловком каламбуре про потопленные коннекционистские исследования.

Вот что писал Пейперт спустя почти два десятилетия после вышеописанных событий: «Пытались ли мы с Минским убить коннекционизм и как мы относимся к его воскрешению? Здесь требуется нечто более сложное, чем оправдания. Да, был некоторый налёт враждебности, стоящий за исследованиями, о которых сообщалось в „Перцептронах“, и было некоторое раздражение тем, как развивается новое движение; частично наша мотивация была связана, как мы прямо признали в нашей книге, с тем фактом, что финансирование и силы исследователей растрачиваются, как мне представляется и сейчас (поскольку история о новых мощных нейросетевых механизмах серьёзно преувеличена), на вводящие в заблуждение попытки использовать коннекционистские методы в практических приложениях. Но большая часть мотивации для написания „Перцептронов“ возникла из более фундаментальных проблем, многие из которых явно затрагивают разделение между сетевиками и программистами»[1298].

Важно понимать, что ограничения, о которых писали в своей книге Минский и Пейперт, относятся к отдельным архитектурам нейронных сетей в применении к некоторым классам задач. Многих заявлений, приписываемых Минскому и Пейперту, они попросту никогда не делали. Например, Минский и Пейперт никогда не утверждали, что нейронные сети неспособны выполнять операцию XOR (исключающее или). Хотя единичный искусственный нейрон может вычислять только небольшое число логических предикатов, было общеизвестно, что сети, составленные из таких элементов, могут вычислять любую возможную логическую функцию. Об этом писали ещё Мак-Каллок и Питтс, которые даже показали, что при помощи предложенных ими нейронов можно создать машину Тьюринга. Это упоминается как в «Принципах нейродинамики» Розенблатта, так и в «Перцептронах».

Некоторые авторы идут ещё дальше, утверждая, например, что «Минский и Паперт доказали, что простые пресептоны (sic!) могут решать только очень узкий класс линейно сепарабельных задач»[1299]. К сожалению, в данном случае мы имеем дело с глубоко укоренившимися заблуждениями[1300].

В действительности Минский и Пейперт показывают, что перцептроны с единственным ассоциативным слоем не могут вычислять некоторые предикаты, если по крайней мере один из нейронов в ассоциативном слое не связан ненулевым весом с каждым из входов[1301]. Это противоречило надежде некоторых исследователей на сети с несколькими слоями «локальных» нейронов, каждый из которых будет соединён лишь с