— Что же это вы в столь виде некошерном? С круглого стола? Как прошло выступление?

— А усищи где? Вы что, уже не голосуете за левых? Какой там круглый стол, Зиман. Не был там я. Фершпейтунг. Не много потерял. Там, похоже, имел место скандал. Все сам Йошка смодерировал. А меня, как водится, спасли сверхъестественные покровители. Талибанские посланцы действительно приходили мстить за карикатуры на пророка. Пронырнули в зал. Так я рад, что судьба рассудила за меня.

— Не судьба, а распоясавшаяся крыса за вас рассудила!

Ночи той не было. Откуда взялся в Вике драйв — пойми! По всем канонам к утру он должен был быть мертв. А носовые платки получил в оптовом количестве у Курца. Квадратную коробку на двести штук. И еще не кончился выкраденный из туалета в поезде рулон пипифакса. Счастье, в поезде успел поклевать носом, обхватив рюкзак.

Бэру хоть бы хны, у него джетлаг, спать он не хотел.

Проворачивая карандаш осатанелыми пальцами, Бэр вкувыркнулся через порог в «Ироху». Их проводили в кабинку «васицу». Виктору вообще мысль о ночевке уже и в голову не шла, так он был разволнован открывшимися безднами. Да и в какую гостиницу? Как узнать? Что же это все-таки вытворяет Мирей? Квартиру разорила, все вверх дном перелопатила, автоответчик какой-то, на котором не говорится ничего.

Ладно. По порядку о делах! Два меню «Теппан-Яки». Что там в меню — читать не будем. И без того слишком много читаем. Японское пиво… Мало, что ли, пива ты выпил сегодня, Вик?

Первым делом сообщил Бэру о Яковлеве. Что вот умер. Да. Похороны в пятницу.

Бэр надулся, покрутил толстой головой.

— Пойду на стойку к Курцу, закажу билет в Москву на завтра. Спасибо тому же Яковлеву, виза пока еще действительна. Многоразовая.

Бэр прогулялся из «Ирохи» через соседнюю дверь в салон «Франкфуртера». Быстро вернулся и продолжил с места, на котором оборвал:

— Знаете, я рад, что не попал на круглый стол. Но не из-за фантоматических покусителей. А вот решил, что вообще в юбилеях участвовать не хочу. Я просто… Как раз в этом году кончают переводить яд-вашемский сайт на русский язык. Русские анкеты надо расшифровывать. Собирать новые. Три миллиона убитых на территории СССР не занесены в Яд-Вашем. И с каждым днем все меньше тех, кто способен занести их. Я было думал — в зале русские издатели, агенты, к ним обращусь. Подумал, подумал и вдруг отчего-то совершенно по-иному увидел все. Юбилей, формальная болтовня, вдруг я лезу с нравственными призывами?

— Юбилеи вообще идиотство, — подпел ему Вика. — Памятные даты почему-то важнее, чем сама память. Не вникаем: а что, собственно, празднуется? Будто факт, что дата с ноликом, освобождает от самокопания?

— Ну вот именно! Восстановление отношений между Израилем и Германией! Трудненько делать вид, что забыто, вытерто с доски, обнулено!

Бэр теперь стареющий. Сварливоватый и в сторону банальности. Все-таки прервать его, подвинуть к делам. Дело первое — о контрпредложении Хомнюка по Оболенскому. Дело второе — поговорить о болгарском выкупе, получить о’кей.

Знать бы, как Бэр отреагирует. Не испортить. Хватило бы одного мафусаила в этой истории — Ульриха. И все же как без Бэра? С другой стороны, Бэр все равно улетит. Справлюсь с болгарами сам. Попробую. Попробую уговорить их.

Адвокатша поможет. Тем более Бэр не настроен выслушивать меня. Он, как всегда, чем-то собственным воодушевлен.

— Думаю, Зиман, капкан-то расставили гэбэшники. Обозлились за мои подвиги, особенно за Ватрухина. Крысу в самолет! Остроумно! Даже изящно! Кому-то не хочется, чтоб я довел до конца публикацию Ватрухина. Единственно вот жалко, что готовился, готовился — и зря. Навез материалов на круглый стол. Вот они. Еще о публикации не договорено. Но материалы очень даже стоющие! Святые отцы увидели бы, что я тут везу, они не то что крысу, крокодила бы запустили в самолет!

Виктор, хоть и ухайдоканный, изумляется, видя улов Бэра: дневники кардинала Жака Мартена «Мои шесть пап» начиная с тридцать восьмого года.

— Так это же опубликовано сто раз?

— Зиман, это полный текст без купюр! Это с самого начала понтификата Пия XII. Жак Мартен описывает, как часть курии, наблюдая из Рима за преступлениями нацизма, возмущалась молчанием папы. Жак Мартен был ответственным за французскую секцию Госсекретариата. Все записывал откровенно. Развернутый текст.

— Большая разница с текстом дневников, который публиковался?

— Гигантская разница. Перед публикацией Жак Мартен лично сам вычистил все критические пассажи. А тут — раз! — первоначальный дневник в полной красоте. Мартен выглядит по-новому. Официально он всегда работал на беатификацию папы. Выходит, что даже врал тем, кто допрашивал его как очевидца. Скрывал, что папа занимал германофильскую позицию. А тут у нас дневнички-то в первоначальном виде. Это и интересно… И об этом я приготовил доклад. Как вы понимаете, Зиман, самое интересное — выпущенные пассажи. Откровенность, когда он был наедине с собой…

— От Ватикана ждали, что Ватикан заголосит на следующий день после вторжения в Польшу! А Ватикан не принял ничью сторону — ни агрессоров, ни жертв.

— Ватиканские «Оссерваторе романо», «Ла Круа» и ватиканское радио — единственные в Европе, кто мог бы восстать против гитлеровских зверств или хоть робко заикнуться. Ничего не сделали. Вот Ватикан и получил от всех гарантии неуязвимости. Ни одного боевого налета, ни одной бомбы. Рим был пощажен. Полагаю, что все это было на переговорах обусловлено.

— Вот найти протокол.

— Нет ничего, кроме досье Тиссерана о том, как церковь выгораживала от бомбежек Рим. Папа ни разу не высказался по поводу поражения гражданских целей в Германии! Ни слова не сказал о Дрездене. Ни слова даже о Хиросиме и Нагасаки.

— Хотя они все знали… Разведка у попов работает — дай бог Моссаду. Взял недавно «Акты и документы Святого Престола». Цитату ищу. Гляжу — рабочая записка секретариата Ватикана от мая сорок третьего. Приводится цифра уничтоженных евреев: четыре с половиной миллиона.

— В сорок третьем!

— Да, в сорок третьем. Это значит, что они уже знали. Пишут, уничтожено четыре с половиной миллиона. Газовые камеры упомянуты. Названа Треблинка. Описаны вагоны для скота, герметически закрытые. Пол… негашеной известью залитый пол. Это официально в открытой печати опубликовано. «Акты и документы», том восьмой.

— То есть опровергается утверждение, будто папа не знал о холокосте.

— Опровергается и утверждение, будто они о холокосте не знали, когда после войны в монастырях укрывали убийц.

— В общем, только боюсь, мой друг, как бы документы эти, открыв, сразу не закрыли бы. Живем как на вулкане. Недавно Амалия Ибаррури закрыла архив.

— Ну, она дочь. А у кардиналов и пап нет законных детей и вдовушек…

— Зачем им вдовушки, у них есть тайные архивы. Восемьдесят пять километров архивных полок в Апостольском дворце и под дворцом в подземном бункере. Архив закрыт с семнадцатого века, документы там начиная с восьмого. Подвал находится прямо под широким двором, где памятник сосновой шишке.