Известие об условиях Прутского договора, тем не менее, быстро распространилось, и военно-административная машина Российского государства пришла в движение, чтобы отработать новые вводные. Посмотрим, какие поручения об эвакуации крепостей получали российские генералы и чиновники и как их выполняли. Отдавать пришлось крепости, которые еще недавно были ареной драматичных событий 1709–1711 гг. Князь Д. Голицын сообщал адмиралу Апраксину о возложенной на него миссии: «Понеже при Пруте по жестоком бою от войск наших с турками учинился с Его Величествием у турков мир, на котором положено, что Каменный Затон и Самар разорить, из которых из последнего артиллерию вывезть, а каменно-затонскую отдать туркам, а провиант и артиллерию вывезть, и для того велено ехать в те городы мне»[1733]. Войска гетмана И. Скоропадского и генерала И. Бутурлина новости настигли в походе, когда они спешили на защиту «наших украин или великороссийских слободских городов» от очередного крымского набега: «Прибыл до нас от Пресветлого Монарха нашего офицер, поручик Лаврентий Хопилев, и с ним от стороны султана турского офицер же, именуемый Смайл, с императорскою Его Царского Величества грамотою, объявляющею, что он, Великий Государь, с султаном турским учинил вечный мир и определено оный такими трактатами, абы Каменный Затон и Самарский город разорите и запасы борошенные с обоих, а с Самары и артиллерию, вывести, що именным его монаршим указом нам своим войском управить велено, а для одобрания в Каменном Затоне аммуниций визирь и губернатор войска крымского Смаил-паша назначен» [1734].

Отчитываясь о своих действиях в кампанию 1711 г., генерал И. И. Бутурлин писал, что был отправлен «на службу на Украйну с полками в степной поход в Каменный Затон»; очевидно, в начале кампании войска были посланы в Запорожье для удержания контроля над мятежной территорией, а с изменением обстановки им пришлось выполнять условия договора с турками. В июле отряд полковника Постельникова с четырьмя батальонами был отправлен генералом к Новой Сечи с заданием «ее разорить, а изменников казаков велел брать, а которые не станут сдаваться, велел рубить; и он взял 3 или 4 пушки медных по 3 фунта ядром или с лишком, да 3 колокола небольших, а люди, которые в Сечи были, все ушли». В последних числах августа Бутурлин разорил русские крепости на Днепре Каменный Затон и Новобогородицкую, после чего пошел с полками в Украину на квартиры [1735]. В том походе принимал участие есаул Лубенского полка Андрей Петровский, вспоминавший: «Когда ходили до Камяного Затону з генералом Бутурлиным, запаси повыберали и Самар роскидали и Кодак розгребли»[1736].

Другую крепостицу – Сороку – Шереметев приказал эвакуировать полковнику Фливерку: «Забрать майора Сколкова со всем гарнизоном, и с полковыми припасы и обозы следовать в Немиров, и оттоль прямо до Киева… А что неудобное есть и тягостное, то все бросить и пожечь». Майору же Сколкову 17 июля 1711 г. был направлен отдельный приказ следовать за полковником Фливерком, «забрав все, не оставляя ничего»[1737].

Договором с турками было «постановлено: Азов отдать в сторону султанова величества в таком состоянии, в каковом он с турской стороны взят, а Таганрог разорить»[1738]. Со времени завоевания Азова в 1696 г. в этих краях велось активное крепостное и корабельное строительство: сама Азовская крепость была значительно обновлена, появились новые укрепления Троицкое (на мысе Таганрог), Алексеевское, Петровское, Павловское; теперь плоды работы последних 15 лет предстояло уничтожить своими же руками. Приводимые ниже документы звучат иначе, если мы представим за ними не только огромные материальные ресурсы, но и долгие годы упорного труда в тяжелых условиях многих тысяч человек. Адмирал Ф. М. Апраксин начал докладывать о предпринимаемых усилиях по вывозу крепостной артиллерии и подготовке к уничтожению укреплений Троицкого в письме Петру от 4 августа 1711 г.: медные пушки, мортиры и колокола начали грузить на суда, железные пушки выбирали лучшие, каждую вторую; в Троицком начали рыть мины, чтобы взорвать укрепления[1739]. На следующий же день адмирал сетовал на невозможность организовать эвакуацию в короткие сроки: «По тому указу на краткое время исполнить невозможно, хотя-б было при нас 2000 чел. и 1000 будар; одних пушек, кроме корабельных, в обеих крепостях и по гавану без мала тысяча, а и корабельных есть число не малое, также и припасов корабельных многое число, и провианту от предбудущего генваря слишком на год. И что мне делать, не знаю, однакож по возможности исправлять будем»[1740].

К 15 августа все бронзовые орудия, 10 000 пудов пороха, запасы меди и олова были отпущены в Россию, также были отправлены более семи тысяч солдатских и пушкарских жен и детей. Вместе с тем Апраксин спрашивал дополнительных инструкций. «В указах-же Вашего Величествия написано: Азов отдать в таком состоянии, как взят от турок. А известно Вашему Величествию, что того положения осталась малая часть и сделан весь вновь, и все куртины и бастионы подделаны камнем, также и от Дону сделано камнем. Изволишь-ли каменную работу и что вновь сделано разорить или оставить так? В Троицком… такожде, Государь, намерены мы казематы и цитадель морскую, ежели время допустит, разорить, а повеления на сие не имеем. Изволишь-ли Ваше Величество оное разорить?»[1741] Помимо этого, адмирал писал, что пушки следовало оставлять на валах до последнего момента, чтобы турки не решились отобрать крепости силой.

Время поджимало, и Апраксина торопил не только царь; 19 августа адмирал получил от находившихся в турецком лагере государственного подканцлера П. П. Шафирова и генерал-майора М. Б. Шереметева категорическое указание отдать Азов в двухмесячный срок, а Таганрог с прочими крепостями разорить за четыре месяца; в противном случае турецкая сторона угрожала возобновить боевые действия[1742]. В октябре турецкие войска уже стояли под Азовом в ожидании передачи крепости, и между их командиром Мехмет-пашой и адмиралом Апраксиным происходила активная переписка по поводу того, когда именно должен считаться истекшим оговоренный двухмесячный срок сдачи[1743]. Азов был отдан туркам лишь в начале января 1712 г. и тогда же было приступлено к разорению Троицкого и Таганрога. Паша, который не смог добиться от русских своевременной передачи крепостей, по сведениям резидента Дашкова, был удушен «за то, что сказывал султану, будто уже Азов отдали, а потом доведались, что еще не отдан»[1744].