а не во вшивом городишке вроде Вэндэйра! — села на корточки возле сына Мрана. — Ты законный сын! Законный наследник престола!

— Ты столько лет живешь среди веронов, но так и не поняла нас, мама, — вздохнул Акрас и впервые открыто применил на матери дар: — Выйди и не мешай нам, и слуг забери с собой.

Лицо Мраны окаменело. Она поднялась как заводная кукла и направилась к выходу. Постоянно оборачиваясь, служанки гуськом последовали за ней.

Вероны никак не прокомментировали ситуацию, хотя по их эмоциям легко распознавалось, что кто-то понимал, кто-то осуждал, так как Мрана его мама, пускай и не самая лучшая. Но в одном вероны были единодушны: следовало за ней присмотреть. Сейчас она являлась уязвимостью Акраса, так как иной расы и не входила в сеть кровных уз. Чужачка.

Вероны редко сходились с чужаками, предпочитая выбирать пару внутри своего сообщества. Веронские браки самые удачные, крепкие и длительные. Тем, кому не повезло влюбиться в чужака, искренне сочувствовали. Хорошо, если второй избранник мирайя или вердан — они жили по тем же убеждениям, что и вероны.

Та же Лора намучилась с ариантом по имени Хашан — аристократом из оппозиционной фракции. Она у него считалась четырнадцатой любовницей и не самой любимой. Арианты брали законными жёнами только чистокровных арианток с хорошей родословной, женщина другой расы могла рассчитывать лишь на место любовницы. Хашан долгое время не понимал, зачем Лора к нему напросилась. Притом просилась на протяжении двадцати лет, пока он не сжалился над влюбленной веронкой. Страстный и ветреный ариант считал её холодной и непривлекательной, обзывал бесцветной молью. Детей от неё не принимал, да и видеть их не хотел, называя их клонами Лоры. Проходили столетия, ариантские жёны уходили от Хашана, а любовницы умирали от старости, неизменной оставалась лишь Лора, но любимой так и не стала.

Еще хуже, когда второй избранник хрупкий, как человек. Трясись за него, щиты покупай, чтобы ненароком электричеством не прибило. И самый худший сценарий, когда избранник тёмный. Иной раз столетиями приходилось за ним бегать. Отчего упрямство веронов вошло в легенды.

«Глупо, я бы применил дыхание сразу, будь моя избранница ариантом или тёмной», — размышлял Акрас после знакомства с воспоминаниями учительницы.

«Применять дыхание против воли — плохо», — отозвалась Лора, поправляя цветы в вазе его комнаты.

«А терпеть издевательства как ты хорошо?»

«Это мой выбор».

«Дыхание отлично вправляет мозги. И если они забывают, что у них есть мозг, не вижу ничего дурного применить дыхание».

«Избранник не простит насилия над собой, а ариант тем более».

«Зато не уйдет и не выгонит, как твой тебя выгнал».

Ледяные лепестки осыпались, хрустнув в руках Лоры. Обидел. Акрас встал и обнял её сбоку за талию. Она погладила его по волосам.

«Вот твоему бы арианту я бы точно с удовольствием вправил мозги».

«Я знаю».

Лора присела и снова поделилась с Акрасом дыханием, а он закрыл глаза, с удовольствием чувствуя тепло во всем теле, и как его собственная искра разгорается. Никогда ему не понять, как можно отказаться от той силы, что давало дыхание.

«Я бы хотел с мамой поделиться дыханием… чтобы она хотя бы перестала принимать эту отраву», — признался принц, взглянув на дверь.

«Акрас, твою маму нельзя лечить дыханием, — возразила Лора. — Наше дыхание обожжет ей легкие, а не вылечит. Она слишком тёмная, да и не даст согласия».

Согласием матери Акрас мог бы пренебречь. Он считал, что Мрана сама себе вредила и как ребенок не понимала очевидных вещей. Открытым оставался вопрос, как бороться с тьмой, которую мама сама взрастила? Мрана упивалась её голосом и не считала чем-то постыдным отдаваться соблазнам, несущим мимолетное наслаждение, которого всегда оказывалось слишком мало. И эти соблазны не только вели её к могиле, но и разрушали разум и красоту Мраны. Акрас неоднократно видел, как она скрывала с помощью магии последствия приема наркотиков. Косметика больше не спасала, отчего Мрана нередко разбивала зеркала.

Акрас прислушался к кровной нити Юлиана, посматривая его воспоминания. Как-то Олегу удалось прогнать из человека тьму, понять бы еще, как не убить носителя во время лечения. Ведь дар брата нес как жизнь, так и смерть.

— Буду в центре на тренировке, — предупредил Акрас Лору, покидая комнату.

Принц воспользовался одним из многочисленных порталов дворца, чтобы перенестись в студию, где для него оборудовали кабинет и зал для тренировок.

Тихо за ним последовали тени. Акрас обернулся, встречаясь взглядом с одним из его телохранителей — ариантом Шахрой, возглавлявшим группу веронов, рожденных от союзов с ариантами. Высокий, гибкий с завязанными в косички длинными черными волосами. Лицо скрывала чёрная повязка, а тело — одежда свободного покроя, не мешавшая передвижениям.

С недавних пор принца охраняли дети Лоры, а так же несколько веронских сыновей арианта Таинта. Акрас больше не мог себе позволить разгуливать в одиночку. Его статус обязывал наличие охраны и Таинт любезно её предоставил, прислав ему своих старших учеников и детей. Да и сам взялся за обучение принца. Наука боевых искусств давалась Акрасу хуже, чем умственные упражнения, однако на все его возражения Таинт отвечал одинаково: «тебе это нужно, чтобы выжить, ты не всегда можешь положиться на телохранителей и магический дар».

Словно танцуя, мимо задумавшегося Акраса прошел Шахра, проверяя безопасность окружения. Невольно мальчик залюбовался плавностью его движений и вспомнил собственную неуклюжесть. Акрас искренне считал своего телохранителя настоящим произведением искусства и вершиной ариантской эволюции. Жаль, Хашан слишком узколоб, чтобы признать сына от веронки. Для аристократии ариантов Шахра изгой и грязный полукровка, да еще и матерью его являлась простолюдинка, а не принцесса.

В кабинете Акраса как раз встречал Таинт. Как бы принцу не нравились их занятия, он всё равно приходил в отведенное время. К тому же идею физической подготовки принца подержали и в народном совете.

— Замок — ваша крепость, — сказал Таинт, едва увидел Акраса.

Принц закатил глаза к потолку. Жить с Мраной под одной крышей стало совершенно невыносимо, а постоянно внушать ей бесполезное расточительство магии, да и не хотелось слишком часто изменять воспоминания и желания матери. Поэтому Акрас чаще проводил время в студии, чем в замке, что очень не нравилось Таинту.

— Весь город — моя крепость, — отвечал Акрас терпеливо ожидавшему его ответа арианту.

— Это похоже на бегство.

— Это и есть бегство, — отвечал мальчик, с унылым видом приступая к упражнениям.

— Ты управляешь целым городом, но не можешь справиться с одной истеричной женщиной, — ариант придирчиво поправил осанку и стойку принца.

— Эта истеричная женщина — моя мать, — отвечал Акрас, скривившись. — Я хоть и любимый и