должно… но участи Амрона я своим детям не желаю. Пусть лучше будут афоэльцами, — он снова поцеловал девочку в щеку. — Тяжело ощущать каждый день страх Инарана из-за сына.

— Поэтому я отправлюсь домой и помогу ему.

Воспоминание прервалось, а Акрон развел руками, мол, делай выводы сам. Олег в ответ призвал воспоминание, где вероны просто стояли и ждали развязки во время покушения на наследника. Родственник не растерялся и дал ощутить Олегу эмоции учителя Амрона в момент нападения, затем показал зеленоволосую веронку, которая безуспешно билась о невидимую преграду на пути к замку и кричала:

— Пустите меня! Пустите! Умоляю, пустите!

К ней подбежал Генлий, но не успел он спросить, в чем дело, как она заорала:

— Чего стоишь⁈ Твою племянницу убивают!

С грязным матом долол побежал туда, куда она ему указала, но пробиться сама так и не смогла, сползла вниз, рыча от беспомощности.

Олег вытянул воспоминания Искроса, демонстрируя его бездействие в момент казней веронов. Акрон же вспомнил, каким был Искрос до встречи с Воскрешенной.

Они продолжали безмолвный диалог, пока Олег не призвал образ с Элом, где тот говорил ему, что процедуре стирания памяти подвергались все представители закрытого мира, которые имели контакт с жителем из открытых миров.

Акрон со смешком показал другое видение, где Эл вел себя очень непривычно эмоционально, был по-домашнему лохмат и буквально кричал:

— Инаран идиот! Простофиля! Безмозглый кобель!

— Что он натворил-то? — спрашивал сын Акрона, держа на сгибе руки спящего остроухого ребенка. Он сидел на ветке, вытянув босые ноги.

— Влюбился!

— Это ж прекрасно, — присела рядом с вероном остроухая женщина-афоэль очень похожая внешне на стража границы.

— Прекрасно⁈ — едва не подскочил Эл. — Его возлюбленная из закрытого мира!

— Как это мешает их любви?

— Этот придурок тайком сделал ей детей! Неужели трудно было сказать сразу мне, что он их зачал⁈ Мы бы хоть их отследили и спрятали, как твоего мужа! Пускай бы продолжал любить! Я что⁈ Против⁈ Но он повел себя как безмозглый кретин! Теперь о них знают все в союзе миров!

— Я так понимаю, — помрачнел сын Акрона, покачивая малышку, — надо сказать за это «спасибо» твоему напарнику…

Эл страдальчески застонал:

— Совет магов больше не такой, каким был во времена его юности, но Шераин продолжает тупо им подчиняться! Я ему поражаюсь! Он отключает мозги всякий раз, когда дело касается совета магов, хотя может по одной дрожи моего уха определить, где и когда я ему набрехал!

— Что сказал Харватиус?

— Что Инаран и Шераин дебилы!

— Именно так и сказал? — усомнился верон.

— Более длинно, красиво и витиевато, но суть та же…

Когда воспоминание прервалось, Олег воспользовался последним козырем с Дунгрогом, на что Акрон с некоторым благоговейным трепетом указал ему куда-то за спину. Мальчик развернулся и встретился взглядом с голубоглазым юношей, в котором узнавался прошлый правитель веронов. Он сидел прямо на воде и с грустным интересом наблюдал за ними. На вид Дунгрог был моложе, чем в воспоминаниях. Совсем еще подросток.

— О… ты меня видишь, — чему-то удивился король прошлого.

— Вы… — в шоке заговорил Олег.

— Дунгрог, — раздался женский голос, а из теней возникла крылатая женщина с вуалью на лице, — тебе нельзя с ним разговаривать.

— Но он уже сейчас меня видит…

— Видит, но не понимает. Еще рано.

Дунгрог поставил подбородок на ладонь, продолжая смотреть на Олега. Забавно совсем без королевского достоинства вытер нос. В момент, когда четырехкрылая отвернулась, он переместился к Олегу поближе, словно хотел получше рассмотреть. Однако мирайка его спалила и перехватила за ворот белого костюма, с немалой для женщины силой она потащила непослушного верона подальше от его потомка.

— Я всего лишь смотрю! — возмутился юный Дунгрог. — Я же не разговариваю с ним!

— Ты слишком близко подошел! Он не должен тебя видеть!

Юноша смиренно вздохнул и, прежде чем спрятаться в тенях, прощально помахал ошеломленному ребенку рукой.

После их исчезновения Олег в панике вышел из кровных уз в мир человеческий в лес. Покрапывал дождь и видимо давно, так как его одежда вымокла до нитки.

Сердце бешено колотилось в груди. Значит, в прошлый раз ему не показалось, что древняя ясновидящая во время разговора с Искросом смотрела прямо на него. Они реально были на такое способны. Может, Алирая права? И у Дунгрога имелись веские причины поступить так, как он поступил. Только бы понять, что за мотивы им руководили…

Призрачная паучья нога мягко обняла его за талию.

— Они тебя из-за меня пленили, — сказал Олег со злостью. — Но обещаю, я найду способ, как дать тебе свободу.

Алирая ласково погладила мальчика по спине со словами:

— Пока ты не вступишь в силу и не займешь свое место в жизни, я буду защищать тебя… и наши человеческие и веронские семьи. Мы никого больше не отдадим на жертвенный алтарь.

Олег повернулся и обнял её за шею, уткнувшись лицом в плечо.

Глава 3.7

— Вот же, упрямый микроб! — вслух воскликнул Акрас, как только брат в очередной раз закрылся.

Олег оказался намного хуже Амрона по характеру. Слушать не хотел, к себе никого не подпускал, все доводы Акраса игнорировал и посылал в пень. И тщетно вероны искали к нему подход: он отгораживался от них стеной при любой попытке вторжения. Не наследник, а бедствие настоящее.

«Тяжелый случай, я бы не решился за него взяться, — признался Стар после того, как они потерпели очередное поражение при попытке переговоров с юным наследником. — Я всякое выслушивал от детей, но его слова сумели меня задеть. Удивительно, как мой отец согласился его взять».

«Я правильно понимаю, Олег думает, что вероны друг друга постоянно приносят в жертву для благополучия всей расы?» — спросил Акрас.

«Мне кажется, что да», — пока разговаривал с учеником Стар перекладывал из наплечной сумки учебники, разбавляя белый цвет комнаты цветными пятнами. После нападения на столицу у верона все-таки возникли кровные узы, однако он продолжал вносить цвет в белое царство Акраса.

«Но это же не так! Почему он пришёл к такому выводу?»

Акрас так эмоционально отреагировал, что наблюдавший за ним телохранитель Шахра закатил глаза и притворился спящим, облокотившись спиной к стене.

«Проблема в том, что он вырос среди людей, — продолжал не спеша раскладывать книги Стар. — Он не понимает и не ощущает нас, как должен. У него поверхностный взгляд без привычных для нас гаммы эмоций и чувств. Твой брат делает выводы исходя из того, что видит, а видит он так много, что у меня волосы на голове шевелятся. И заметь, Алирая далеко не хрупкий цветочек, но он нашел, куда её ударить.