калибра. К тому же вагинальные мазки впоследствии покажут наличие семенной жидкости – а значит, по эякулиту можно провести анализ крови или ДНК для опознания потенциального подозреваемого. В отличие от дела Латонии Уоллес, убийца Андреа Перри оставил кладезь вещдоков.

Но опрос двух молодых людей, доставленных в центр первыми патрульными на месте, ничего не дает. Оказывается, тело обнаружили не они. Один говорит детективу, что услышал об этом от второго; второй говорит, что шел по Балтимор-стрит, как вдруг какая-то старушка сказала, что в переулке лежит труп. Сам он туда не заглядывал, объяснил парень Эджертону, а просто рассказал первому, и уже тот позвал копа. Что за старушка? Оба понятия не имеют.

В ходе следствия Эджертон работает тщательно и в своем темпе. Первоначальный опрос патрульные Западного провели качественно, но Эджертон проводит дни, создавая собственную схему близлежащих кварталов, перечисляя жителей каждого дома и сопоставляя их с криминальными историями и алиби. Это маленький неблагополучный район, расположенный недалеко от нижней границы Западного округа с Южным, а наркорынок на Вайн-стрит, находящийся в квартале от места убийства, притягивает в окрестности самый разный сброд, значительно пополняя список потенциальных подозреваемых. В таких расследованиях проявляется все лучшее в Эджертоне, используются его сильные стороны: он как никто другой в убойном может обрабатывать район до тех пор, пока каждый прохожий не станет снабжать его информацией.

Отчасти – из-за его внешности: черный, худощавый и ухоженный, с седоватыми волосами и густыми усами Эджертон привлекателен своим непринужденным образом. На местах преступлений соседские девчонки буквально выстраиваются по ту сторону полицейской ленты и хихикают. Детектив Эдж, зовут они его. В отличие от большинства сослуживцев, Эджертон поддерживает собственную сеть информаторов, и чаще всего это восемнадцатилетние черные девушки, чьи парни в это время на улицах мочат друг дружку за наркоту и золотые цепочки. Раз за разом какой-нибудь угловой пацан отправляется в реанимацию Хопкинса с дырками в груди, а бипер Эджертона срабатывает даже раньше, чем доедет скорая, – и на экранчике высвечивается таксофон на восточной стороне.

Эджертон чувствует себя в гетто, как рыба в воде; этим не могут похвастаться даже лучшие белые детективы. И он чаще других черных следователей каким-то чудом умудряется замять в разговоре тот факт, что он коп. Только Эджертон потрудится стереть кровь с рук раненой девушки в реанимации Университетской больницы. Только Эджертон поделится сигаретой с барыгой на заднем сиденье патрульной машины на Холлинс-стрит и выйдет с полными показаниями. В угловых ресторанчиках, в больничных приемных, в прихожих жилых домов он неожиданно находит прочные контакты с теми, кому в обычно и в голову бы не пришло довериться детективу из убойного отдела. А теперь, когда речь об Андреа Перри – настоящей жертве, – эти контакты сами идут в руки.

Семья и вся округа рассказывают, что в последний раз девочку видели прошлым вечером в восемь, когда она провожала восемнадцатилетнюю сестру до автобусной остановки на Западной Балтимор-стрит. Сестра говорит, что, сев на автобус, видела, как Андреа идет на север, к кварталу 1800 по Файет, – домой. Сама она вернулась в одиннадцать и, увидев, что мать уже легла, тоже пошла спать. Только на следующее утро семья поняла, что домой девочка так и не вернулась. Они написали заявление и надеялись на лучшее, пока в вечерних новостях не показали сюжет из соседнего квартала.

Но через несколько дней СМИ теряют интерес. Убийство Андреа Перри город не считает «красным шаром», и Эджертон с течением дней гадает, почему. Может, потому, что жертва на год старше, может, потому, что район не такой благополучный и не так близкок к центру, как Резервуар-Хилл. Какой бы ни была причина, в газетах и на телеканалах не следят за расследованием, и в результате нет потока звонков и анонимных наводок, сопровождавших смерть Латонии Уоллес.

На самом деле единственный анонимный звонок поступил через несколько часов после обнаружения тела: высокий мужской голос назвал имя женщины из Западного Балтимора и заявил, что видел, как она выбежала из того переулка после выстрела. Эджертон тут же решил, что сообщенное – брехня. Это не женское преступление – очевидно из-за спермы. Как и с Латонией Уоллес, это преступление совершил мужчина, действующий в одиночку и по мотиву, которым он бы никогда не смог поделиться с другими, тем более – с женщинами.

Значит, таинственная беглянка – свидетельница? Тоже бред, рассудил Эджертон. Насильник нарочно выбрал переулок и развалины гаража для скрытного тайного убийства. И девочку застрелил, чтобы она не опознала его как насильника, – так на хрена ему было стрелять, если в переулке находился кто-то еще? Эджертон был абсолютно уверен, что подозреваемый водил девочку по подворотням, пока не убедился, что они одни. Только после этого он поставил ее на колени у кирпичной стенки. Только после этого достал оружие.

Гэри Данниген, принявший анонимный звонок, написал внутренний отчет и приобщил к делу. Эджертон запомнил данные и проверил имя женщины по базе, чтобы убедиться, что она – не перспективная подозреваемая. Даже опросил ее соседей и родственников, чтобы удовлетворить любопытство, но ее саму не стал вызывать на допрос в первую неделю расследования.

В конце концов, в анонимной истории нет смысла, и, кроме того, он получил наводки получше после опроса в районе. По одной версии, убийство девочки – акт мести одну из ее родственников, по другой – дерзкий поступок дилера, который просто хотел показать району свою крутость. Говорили о двух наркоторговцах в округе, и ни у одного из них, похоже, нет алиби.

В кои-то веки – к удовольствию остальных детективов – Эджертон каждый день рано приезжает в офис, берет ключи от «кавалера» и растворяется в Западном Балтиморе. Всю вторую половину дня он часто работает дольше своей смены, не возвращаясь в отдел до самого вечера. Иногда с ним Нолан, в другие дни он работает один, и его местонахождение – загадка для всей группы. На улицах Эджертон в одиночку эффективнее, чем кто угодно – в паре. На улицах он понимает особые преимущества независимости; его критики – нет. В отделе убийств хватает детективов, которые ни разу не приезжали в гетто одни и всегда подбирали напарника для следственных выездов в Западный Балтимор.

– Нужна компания? – по привычке спрашивают они друг друга. И в редких случаях, когда следователь все же отправляется в трущобы один, его неизменно предостерегают: – Осторожнее, приятель, не попадись там.

Наблюдая со стороны, Эджертон понимает, что взаимоподдержка отдела может быть помехой. Он выезжает в проджекты один и чаще находит свидетелей; другие детективы