— Вот как, — ответила я. Мой тон стал ледяным. Он даже не желает выслушать, что я скажу, но готов упиваться своей ревностью. И я разозлилась. Рассказывать о своих подозрениях и открытиях мне уже не хотелось.

— Именно так, ваша светлость, — не менее холодно произнес Ив.

Поджав губы, я заглянула в глаза короля и спросила:

— Стало быть, вы упрекаете меня, государь? Вы видите во мне вероломство? — он криво усмехнулся, и я кивнула, принимая ответ: — Просто восхитительно. Ваше недоверие не может не радовать, особенно за месяц до свадьбы. Думаете, я спешу сотворить, что не делала на протяжении семи лет, которые мы делим с вами ложе?

— Это еще неизвестно, делала или нет, — заметил король, и я взвилась:

— Пожри тебя псы Аденфора, Ив! Для чего ты женишься на женщине, которой не доверяешь?!

— Можно подумать, что ты мне доверяешь, — парировал монарх.

— Так у меня хотя бы есть повод, а не одни домыслы! Но почему-то я предпочитаю не терзать себя подозрениями, хоть и понимаю, что ты не упустишь возможности залезть под юбке очередной искательнице твоих милостей, а ты пеняешь мне несуществующими преступлениями.

— Библиотека – не домыслы. И даже если там ничего не произошло, ты не смела оставаться наедине с мужчиной…

Я с минуту сверлила его взглядом, а после усмехнулась в ответ:

— Пожалуй, я проведу расследование, кому за последние три года перепало твоих милостей, и каким образом они были получены.

— Излишне, — сухо произнес монарх. — Слежка за мной недопустима.

— Есть, что скрывать? — прищурилась я.

Он отошел, но вскоре обернулся и ответил:

— Мне нечего скрывать, я не делал ничего предосудительного. Не вздумай устраивать никаких расследований. Это унизит и обидит меня. И более того, я требую, чтобы ты отныне выезжала из дворца в сопровождении тех, кого я назначу…

— Конвоировать меня?

— А хоть и так, — ровно ответил Ив. — И даже не думай, что это будут мужчины. Они слишком быстро падают к твоим ногам. Я отберу женщин, которые станут следить за твоей нравственностью. И уж они точно не прикроют твоих делишек и в точности доложат, с кем ты встречалась.  А еще, пожалуй, я наделю их полномочиями, которые позволят отказать тебе в визитах к тем, кого я назову. И даже в доме графа Доло они будут стоять у тебя за плечом и следить за тем, что вы обсуждаете.

Пока он говорил, глаза мои расширялись всё больше. Что я сейчас ощутила? Недоверие. Разве же это могло быть правдой?! А спустя миг поняла со всей отчетливостью – может. Он не угрожал, а сообщал о том, что сделает. Должно быть, сразу задумал этот ход, просто придерживал, пока мы не поженимся, чтобы не взбрыкнула. Но сейчас был слишком зол, чтобы следить за тем, что говорит. Король действительно приставит ко мне надзирательниц, которые будут блюсти меня, а точней руководить мной, как им укажет государь. Однако конвоя я не испугалась, знала, что не позволю им помыкать мной, но сам замысел! Ив позволил мне деятельность, но собирается ограничить возможности заниматься ею!

— Ну ты и… — покачав головой, произнесла я со злой усмешкой. — Вот, стало быть, что ты задумал. — Монарх насмешливо изломил бровь, и я успокоилась. — А знаешь что, я не желаю ждать свадьбы. Я хочу, чтобы ты надел амулет прямо сейчас. Раз уж я буду ходить под приглядом цепных псов, то и ты должен быть скован. Ив, ты должен надеть амулет…

— Нет, — ответил монарх, и во мне заклокотало от охватившей меня ярости. — Не сейчас, — более мягко продолжил он. — И даже не после храма. Я не желаю, чтобы это как-то сказалось на рождении наследника. Что если я стену бессилен? Потому я готов принять амулет, когда ты родишь мне трех сыновей и хотя бы одну дочь. Только так.

Я направилась к нему. Шла, неспешно ступая, не сводя взгляда с самодовольной физиономии. Книга в моих руках в этот миг показалась мне оружием, которым я хотела стереть с лица монарха издевку и торжество. Он ведь уже мнил себя победителем! И как? Скажите мне на милость, как можно было столько лет говорить о любви и сейчас смотреть на меня таким взглядом?!

— Шанни…

— Надень перстень, — почти прошипела я.

— Я тебе объяснил…

— Надень перстень, и мы будем жить спокойно, иначе…

— Иначе? — полюбопытствовал монарх, но взгляд его снова стал колючим.

— Иначе я сведу тебя с ума, — ровно ответила я, глядя ему в глаза. — У тебя не останется времени глазеть по сторонам, потому что ты будешь глядеть только на меня. И ни один надсмотрщик не сумеет справиться со мной. Я заставлю тебя узнать, что такое настоящая ревность. Целыми днями ты будешь думать только обо мне, бежать ко мне, следить и терзаться подозрениями. Я тебе это обещаю. Не наденешь перстень, я заменю его тебе иначе. И я более не позволю ни одной женщине приблизиться к тебе. Для тебя останусь только я и никто более. Я клянусь тебе в этом.

— Будешь сидеть под замком…

— А камератцы заговорят, что их обожаемую королеву терзает ее собственный муж, — мои губы скривила ухмылка. — Ты ведь так хотел моей популярности, а я в стремлении принести Камерату и камератцам пользу изрядно преуспела в этом. Сейчас они ликуют, зная, кто станет их госпожой, но что скажут, если Шанриз Добросердечная вдруг исчезнет или будет иметь на выездах несчастный вид? А она вряд ли будет улыбаться, если муж унизит ее, дав власть над собственной женой женщинам, которые должны склонять перед ней голову. И уж тем более она будет несчастна, если муж запрет ее в покоях и начнет заводить фавориток. Камератцы такого не простят и не забудут. Ты желал, чтобы меня полюбили, так пожинай плоды и не ропщи – я дар Богов! — последняя фраза вышла злой издевкой.

Пощечина ослепила меня на мгновение, но рот не закрыла. Я расхохоталась. Смотрела на короля и заходилась в истерическом смехе. Боги! До чего мы дошли?! До угроз и шантажа! Счастливейшая из пар!

— Шанни! — схватив меня за плечи, гаркнул монарх. — Шанни, остановись! Зачем ты заставляешь меня говорить всё это, зачем ты заставляешь меня быть грубым? Я не хочу причинять тебе боль, прошу!

— Я виновата? — спросила я и вновь расхохоталась. — И где же твоя любовь, Ивер Стренхетт? Где обещанное счастье?!

— И я не солгал ни словом, — отчеканил он. — Тебе нужно следить за тем, что ты делаешь и говоришь, тогда…

— Наденешь кольцо? — всё еще посмеиваясь, спросила я.

Ответить он не успел, потому что истерика вернулась.

— Ты не в себе, — буркнул король. — Я призову к тебе Элькоса, а после мы снова поговорим.

Государь стремительно покинул покои, а я в бессилии опустилась прямо на пол. Закрыла лицо руками и устало протянула:

— Бо-оги… Что же это? Как жить дальше?..

В гостиную выглянула Тальма. Я не увидела ее, но услышала острожные шаги, а вскоре они ускорились, и камеристка опустилась рядом со мной.