– Командиры частей имели власть больше моей.

– Кому отдавал распоряжение Тряпицын[,] кроме командиров частей[,] по расстрелу буржуазии.

– Он отдавал распоряжение тому, кому доверял: «Если ты знаешь гадов, то уничтожь».

– Как производилось очищение тюрьмы при эвакуации города[?]

– ЖЕЛЕЗИН держал бумагу и по списку спрашивал: «Кто его знает». ОЦЕВИЛЛИ или другой отвечал: «Я знаю[,] это гад»[,] и ЖЕЛЕЗИН ставил крест[2352].

На вопрос об участии в казнях подсудимый Оцевилли ответил:

– Присутствовал при некоторых [расстрелах] согласно распоряжения Тряпицына по указаниям со стороны. Увозил на катере на фарватер и…

<…>

– Об какую жертву Вы сломали свой кинжал.

– При убиении одного жандарма.

Далее Оцевилли заявил, «что действовал согласно велений своей совести во имя великих идеалов, строго распоряжения исполнял высшей власти[,] как подобает истинному революционеру. Ни в чем себя не может упрекнуть и в [ни]каких преступлениях не признает себя виновным»[2353].

Говоря о виновности Железина, многие из выступавших подчеркивали «факты личных [его] распоряжений… по уничтожению населения, факт личной по собственной инициативе ловли [им] жертв по домам, факт личного задержания Сем. ЭДЕЛЯ, ранее в Хабаровске спасшего его от ареста белогвардейцами и с риском для себя скрывавшего долгое время… на своей квартире»[2354].

Особенно показателен фрагмент допроса Трубчанинова, более известного в качестве Оськи Кручёного, подвизавшегося в партизанской ЧК палачом. Этот уже престарелый уголовник отвечал бесхитростно, с леденящими комментариями:

– Принимали ли вы участие в убийстве женщин и детей?

– Рубил. По приговору Сасова, Куликова и других.

– Рубили?

– Рубил. Нам [это] в привычку[2355].

Публика в суде требовала выдать им Тряпицына на расправу. Поспешность вынесения приговора, как вспоминал глава суда А. З. Овчинников, диктовалась, с одной стороны, страхом, что Тряпицына освободят его приверженцы, а с другой – «требованиями населения» выдать его[2356]. По приговору народного суда в отношении основных обвиняемых постановили: «…за содеянные преступления, повлекшие за собою смерть около половины населения Сахалинской области, разорившие весь край, постоянно подрывавшие доверие к коммунистическому строю среди трудового населения области и могущие нанести удар авторитету советской власти в глазах трудящихся всего мира, гражданина Тряпицына Якова, Лебедеву Нину, Харьковского Макара, Железина Федора, Оцевил[л]и-Павлуцкого Ивана, Сасова Ефима и Трубчанинова подвергнуть смертной казни через расстреляние…»[2357] Вечером 9 июля 1920 года приговор исполнили; уже 11 июля казнь была одобрена Приморской областной конференцией РКП(б) в Хабаровске, цинично заявившей, что Тряпицын и Лебедева «не являлись официальными представителями Советской власти…»[2358].

Всего тогда к суду привлекли 133 человека, из них 23 расстреляли, 33 – осудили к тюремному заключению, 50 – освободили, а 27 дел так и не было рассмотрено. Оказались расстреляны чекист М. Е. Морозов, адъютант Биценко А. Л. Файнберг, соратники Биценко по бандитизму И. Г. Живный, В. Н. Буря, В. Лобастов, командиры полков и работники властных структур Б. В. Амуров-Козодаев, Л. В. Граков, Ф. В. Козодаев, М. С. Подоприговоров, Ф. И. Горелов, А. С. Козицин, А. И. Иванов, А. И. Волков, И. Д. Куликов-Фёдоров, Г. Н. Константинов, К. И. Молодцов[2359]. Около 40 остальных насильников и убийц, осужденные к заключению, специально охранялись не слишком тщательно, а потому, отправленные в Благовещенск с конвоем из корейцев, смогли благополучно сговориться с И. Х. Паком и бежать, составив так называемый Гореловский фронт в 25 верстах от Керби во главе с Федором Павличенко. После нескольких мелких стычек беглецы предпочли перебраться в Хабаровск, где сдались частям НРА. Кто-то из них был принят в народоармейцы, кто-то (Павличенко, Дед-Пономарёв, Ведьманов) добрался до Благовещенска[2360].

Закономерна судьба И. Лапты. Согласно примечанию партизанского деятеля О. И. Сомова к мемуарам Д. С. Бузина (Бича), Лапта был хабаровским грузчиком, арестованным при атамане Калмыкове, но затем выпущенным из «вагона смертников» и бежавшим к Тряпицыну. Позднее выяснилось, что он якобы выдал Калмыкову около 300 своих товарищей, часть которых была расстреляна. Также Сомов бегло указывал, что «при отступлении к Хабаровску Лапта был расстрелян партизанами своего отряда»[2361]. На деле подпольщиков в Хабаровске было в разы меньше, однако арестованные в октябре 1919 года (и затем отпущенные) Лапта и Заварзин, как писали советские авторы, действительно выдали своих – до 60 человек, почти все подпольное руководство и актив, из которых 23 человека были уничтожены белыми[2362].

Командующий Мариинским районом Лапта и его начштаба Бузин-Бич, скрывшись от ареста, весь июль со своими отрядами занимались привычным разбоем в попадавшихся им населенных пунктах, выполняя приказ Тряпицына от 20 июня о «полной очистке указанного района от белогвардейских элементов»; сопротивлявшихся следовало «уничтожать, не считаясь с тем, если придется вырезать пол[овину] деревни»[2363]. В ответ командующий Восточным фронтом Амурской области С. М. Серышев 24 июля в письме, адресованном руководителю партизанского штаба Д. И. Бойко-Павлову, объявил обоих вне закона: «Докатились слухи, что в низовьях Амура появилась шайка разбойничьих банд, прикрывающихся именами „Бича и Лапты“, творящие ужасы в среде крестьянства и дающие повод нашим врагам создать лишний козырь для оккупации Приморской и Амурской областей… <…> Властью, данной мне народом, я сотру с лица Земли всех гадов вольных или невольных… Лапту и Бича, – если таковые ведут разбойничий образ жизни, грабят крестьянство… объявляю вне закона; каждый может уничтожить их как врагов трудящихся, не отвечая за последствия». Вскоре Лапта был ликвидирован партизанами по инициативе вовремя отмежевавшегося Бузина-Бича, за что приказ Серышева в отношении этого персонажа был в декабре 1920 года отменен; в следующем году Бич уже работал в МИДе, потом в МВД, а впоследствии стал крупным партийно-советским функционером[2364].

Есть также версия, что летом 1920 года Лапта, отступавший по Амуру, узнал об аресте Тряпицына и решил его выручить. Со своей шайкой он захватил пароход «Соболь», где находилось золото Нижнеамурского банка, и отправился вверх по Амуру, привычно расправляясь с населением. В нанайском стойбище Бичи его окружили партизаны Бузина-Бича (возможно, чекисты сообщили им, что в 1919 году Лапта выдал хабаровских подпольщиков) и уничтожили. Птицын писал, что отряд Лапты из 400 бойцов потерял треть из‐за дезертирства и разочаровался в командире, чем воспользовался его помощник А. Чащин. Во время внезапного ареста Лапты двумя сторонниками заговора часть партизан открыла по ним беспорядочный огонь, заодно смертельно ранив главаря, который двое суток (9 и 10 августа) умирал, «все время матерно ругаясь» и принципиально отвергая помощь от Чащина. Отрядники Лапты разошлись кто в Керби, кто в