– Они поженились молодыми, лет в двадцать или около того, – сказал Барни. – А ты уже на десяток лет запоздал.

– Ну, в монахи я не подавался…

– Рад это слышать.

– Но мне пока не встречалась женщина, с которой я хотел бы провести остаток своих дней.

– Не считая одной, – проговорил Барни, глядя Неду за спину.

Нед обернулся и увидел Марджери Фицджеральд – то есть Ширинг. Она, должно быть, присутствовала на службе в соборе, но в толпе Нед ее не разглядел. Его сердце пропустило удар. Марджери оделась скромно и неброско, как раз для похорон, но не забыла про шляпу, и сегодня это была лиловая бархатная шляпка, приколотая под углом к ее роскошным кудрям. Марджери о чем-то беседовала с отцом Полом, бывшим монахом Кингсбриджского аббатства, а ныне каноником собора – возможно, он тайно исповедовал католичество. Упрямая привязанность Марджери к католичеству должна была бы, наверное, злить Неда, однако он, наоборот, восхищался наивной стойкостью убеждений своей давней возлюбленной.

– Увы, других таких не найти, а сама она замужем за другим мужчиной. – С какой стати Барни взбрело в голову вообще заводить этот разговор? – Куда ты поплывешь на сей раз?

– Хочу вернуться в Новый Свет. Рабами я торговать не собираюсь, живой товар слишком уж быстро портится, но тамошним жителям нужно едва ли не все подряд, кроме сахара.

Нед усмехнулся.

– Помнится, ты упоминал некую девицу…

– Я упоминал? Когда это?

– Ага, признался!

Барни смутился, словно бы ему отнюдь не хотелось показывать свои чувства.

– Ну… Не стану лукавить, я не встречал никого, кто мог бы сравниться с Беллой.

– Вы сошлись семь лет назад.

– Знаю. Она могла выйти замуж за богатого фермера, родить ему пару-тройку детей, но…

– Но ты хочешь убедиться сам, – закончил Нед и прицокнул языком. – А мы с тобой не так уж сильно отличаемся, а?

Братья двинулись к развалинам аббатства.

– Церковь так ничего тут и не сделала, – сказал Нед. – А мама собиралась построить здесь крытый рынок.

– Отличная мысль! Надо бы ее использовать.

– У меня средств не хватит.

– Если море не подведет, деньги я, пожалуй, добуду.

Марджери направилась навстречу Уиллардам; за нею по пятам следовали охранник и компаньонка – теперь, став графиней Ширинг, она редко ходила куда-либо одна. Эта крохотная свита остановилась поодаль, а Марджери пожала руки Барни и Неду.

– Какой грустный день.

– Спасибо, Марджери, – поблагодарил Барни.

– А народу сколько пришло! Вашу маму все любили.

– Спасибо.

– Барт просил извиниться, что не смог прийти. Его вызвали в Винчестер.

– Прошу прощения, но мне надо потолковать с Дэном Кобли, – сказал вдруг Барни. – Хочу, чтобы он вложился в мое плавание, взял на себя долю риска.

С этими словами он ушел – и оставил Неда наедине с Марджери.

Та понизила голос и спросила сочувственно:

– Как ты, Нед?

– Матушке было почти шестьдесят, все произошло не то чтобы неожиданно. – Именно так он до сих пор отвечал на все соболезнования, но внезапно ему захотелось добавить кое-что еще. – Хотя у человека мать одна, сама понимаешь.

– Конечно! Я никогда не любила своего отца, уж тем более после того, как он заставил меня выйти за Барта. И все равно, когда он умер, я расплакалась.

– Старое поколение уходит. – Нед криво усмехнулся. – Помнишь то рождественское пиршество, двенадцать лет назад, когда приехал Уильям Сесил? В те дни казалось, что наши родители правят миром – твой отец, моя мать и отец Барта.

Глаза Марджери озорно свернули.

– Еще бы я не помнила!

Нед знал, что пришло ей на память – жаркие поцелуи в темноте заброшенного амбара. Он улыбнулся и, поддавшись порыву, вдруг сказал:

– Пойдем к нам. Выпьем вина, вспомним былое. Сегодня подходящий день для воспоминаний.

Медленно, неторопливо они двинулись через площадь, огибая продавцов и покупателей, – похороны похоронами, а дела делами. Пересекли главную городскую улицу и вошли в дом Уиллардов. Нед проводил Марджери в маленькую приемную, где любил сиживать его отец, выходившую окном на западный фасад собора.

Марджери повернулась к своим спутникам.

– Можете пойти на кухню.

– Джанет Файф нальет вам эля и чем-нибудь накормит, – прибавил Нед. – Будьте добры, попросите ее принести вина для вашей госпожи и для меня.

Компаньонка и охранник ушли, и Нед закрыл дверь.

– Как твой малыш? – поинтересовался он.

– Бартлет? Он уже не малыш. Ему стукнуло шесть. Корчит из себя взрослого, бегает с деревянным мечом.

– Барт до сих пор не знает?..

– Замолчи! – яростно прошипела Марджери. – Теперь, когда Суизин мертв, только мы с тобой знаем правду. И должны хранить тайну.

– Разумеется.

Марджери ничуть не сомневалась, что отцом ее сына был Суизин, а не Барт. Нед полагал, что она вряд ли ошибается. За все двенадцать лет брака она понесла лишь единожды, и случилось это именно тогда, когда ее изнасиловал собственный свекор.

– На твоих чувствах это сказывается?

– Ты имеешь в виду – на чувствах к Бартлету? Ну что ты! Я полюбила его с первого мгновения, как только увидела.

– А Барт?

– Тоже не нарадуется. Для него вполне естественно, что Бартлет похож на Суизина. И Барт хочет, чтобы сына растили, как его самого.

– Какая неожиданность! – хмыкнул Нед.

– Послушай… Мужчины почему-то думают, что женщинам нравится… ну, зачинать…

– Я так не думаю.

– Правильно. Спроси любую женщину.

Нед понял, что она жаждет утешения.

– Мне не надо никого спрашивать. Я и так это знаю.

– Ты ведь не думаешь, что я соблазнила Суизина?

– Ни в коем случае.

– Правда? Мне важно знать.

– Я уверен в этом, как в собственном имени.

На ее глаза навернулись слезы.

– Спасибо.

Нед взял Марджери за руку.

Помолчав, она спросила:

– Могу я задать вопрос?

– Давай.

– У тебя был кто-то еще?

Он помедлил с ответом, и для Марджери этого оказалось вполне достаточно.

– Значит, были.

– Извини. Я же не монах.

– И много?

Нед промолчал.