служим ему. Боритесь с Антихристом в сердце своём, вопиет роман-исповедь! Не становитесь автоматом, «мёртвой формой мёртвой жизни». Для этого надо задать себе вопрос «кому я подчиняюсь?», пристально и беспристрастно разобраться, кто во мне главный. Кто мой Бог – Христос или Антихрист?.. Если попал в рабство к низшему, признайся, что усомнился душой, потерял чувство различия греха и блага. И ужаснись этому! Может быть, отсюда начнётся путь духовного восхождения. Дай Бог.

Странный человек становится самим собой и действует порывисто, страстно, как полагается, не притворяясь, когда двоящиеся мысли не успевают поразить волю и творит сама душа – подчас наперекор логике и «здравому» смыслу, шестым чувством. Вспомните, как он достал лёд на пляже, приструнил наглеца в театре и распоясавшегося отца семейства,[12] устыдил трусоватого епископа, морально поддержал Родионова, ответил на признание Верочки. А ещё – повсеместно проповедовал христианские добродетели и, несмотря на все искушения, до 25 лет сохранил целомудрие, хотя бы внешнее (а нравы были не менее развращённые, чем ныне). Таких диавол преследует неотступно.

Стремясь поработить душу, соблазняет наслаждением и якобы открывающимся в нём смыслом жизни. А когда безраздельно воцарится и ты обессилишь в грехе, наваливается тягостная, безнадёжная пустота – безысходная, окончательная. Не дай вам Бог, искренно говорю! Надобно сознать грех не как отвлечённое нарушение заповеди, учит Свенцицкий, а как нечто органически недопустимое, другой природы. Недопустимое – для жизни. Если съешь поганку, будешь сильно мучиться, а то и помрёшь. Но кто тебе запретит есть её? Только сам, ибо она противна твоему естеству, хоть и приятна для глаз. То же и в мире духовном. «Смерть и жизнь – вот чем всего лучше подчёркивается разница существа Христа и Антихриста».

Уловленный в сети, но распознавший обман герой ненавидит Антихриста всеми силами души и прибегает к единственному целительному средству – Спасителю грешных. Это и есть псаломная песнь восхождения – воззвать из глубины греха: «Помоги моему неверию!» Описание сражения на молитве не имеет равных в художественной литературе да и не укладывается в прокрустово ложе сего вида искусства. Сердечный плач страдающего от сознания грехов, смятого, но не отчаявшегося человека, кротко, по-детски доверчиво взывающего о помощи… Только так и надо молиться, так и молятся ищущие чистоты. А рядом хихикает палач! Издевается, блазнит, жалит и бьёт наотмашь. «Это враг Твой искушает меня» – в сей мысли надо утвердиться, чтобы выстоять. Доведённая до высшей степени напряжения духовная борьба на время прекращается: щит веры почти расколот, змей отполз готовить новый удар. Бой будет продолжаться до смерти, в каждом из нас. Кто не пожалеет душу свою, отсечёт гниль и восстановит цельность – тот победит.

Не смущайтесь мнимым молчанием: учитесь слышать голос Божий в Его творениях. Не все способны лицезреть ангелов, многим это может повредить. Не обладающему талантом мистика весть является в образе ближних. «Всякого приходящего, или всякого встречаемого надо принимать как посланца Божия. Первый вопрос будет у тебя внутри: что хочет Господь, чтобы я сделал с сим или для сего лица».[13]

Одна из болевых точек романа-исповеди – встреча героя с Глебовым. Случайность – то, что Бог случил: уставшей от одиночества душе Господь в ответ на молитву посылает самое нужное – такую же гибнущую душу. И странный человек впервые говорит о себе правду ближнему, даже безбожный циник положительно растроган. Может быть, для того и пришёл: раз захотел получить подтверждение отсутствия праведности, значит, в ней ещё не разуверился. И вот отверженный потянулся к вспыхнувшему свету. Тут бы и обняться падшим, окончить многолетнюю вражду, помочь друг другу очиститься, вместе обрести надежду! Ведь оба погрязли в грехе, и обоим он ненавистен. Но странный человек не двинулся навстречу… Здесь открывается самый страшный нарыв в его душе – гордыня. Оттолкнуть тонущего – тяжкий грех, а в одиночку спастись нельзя. Теперь достаточно одной капли малой лжи, и всё полетит в тартарары…

«Прокляните меня серьёзно, твёрдо, вдумчиво, как я этого заслуживаю», – просит странный человек. Узрите в себе двойника и возненавидьте всем сердцем, и стойте на том, чего бы это ни стоило, требует автор. И имеет на это право, поскольку возымел силы и дерзновение назвать вещи своими именами, откровенно сказал о том, что «никогда не говорят, но всегда переживают», обнажил душу, победил в себе жуткий образ и осознанно избрал Господа Богом. Тому же учит и нас, стараясь вселить отвращение не только ко внешней гнусности, но настойчиво подводя к главной мысли – всё описанное совершается в каждой душе. Антихрист растёт в тебе, читатель, убивает тебя! «Мы страшно греховны…» Обратитесь внутрь, сознайте, чем живёт и болеет душа. Да неужто вы никогда не услаждались блудными помыслами, не издевались над любящими вас, не врали о собственной храбрости, не кичились добродетелями, не выставлялись в мыслях и словах выше ближних, не сводили их до уровня актёров или зрителей (или декораций) в своём личном театре, не мстили им?.. Кто как, а я – да. Потому точно знаю: книга целиком обо мне. Не осознав это, нельзя о ней писать. Иначе втянешься «в своеобразную прелесть перешагивать через самые глубокие, самые головокружительные пропасти».

Идея бессмертия – главная в «Записках». Странный человек чувствует: оно должно быть, иначе жизнь не имеет смысла – всё сгниёт, всё пойдёт прахом… Гроб и яма не страшны, если впереди вечность, но они очевидны, а утвердиться в невидимом не хватает сил, потому и мучается и молится герой: «Боже мой, спаси меня, дай мне веру». Христианство – его оружие в борьбе с вызывающим ужас и отвращение призраком смерти. Ему жалко всех, всех людей и даже деревья… Живое не должно умирать!!

Чтобы победить смерть, восстановить исконный порядок бытия, надо обладать «высочайшей любовью, божественной красотой и абсолютной истиной». А ещё – самому умереть… И воскреснуть! Или мир погиб. «Бессмертие – не мечта, жизнь – мечта, если нет бессмертия» – вот великие слова, которые должны стать крылатыми, потому что возносят над бездной отчаяния и небытия, вырывают из болота мнимого благополучия.

Но как должно было придти Христу, так надлежит явиться и Антихристу – воплощению человеческого страха, безобразия и разрушения. Отчего так? Да потому что мы на каждом шагу мыслями и действиями призываем его. Обезумевший мир настолько ненавидит Создателя и Спасителя, что готов покончить самоубийством, лишь бы доказать свою независимость.[14] Бог требует подвига исправления и обличает зло, потому будет отвергнут. И тогда придёт другой…

Образ зверя прозревают не только христиане, ожидают гибельной развязки и